Профессионал в области государственного управления Николай Иванович Рыжков - активный политический деятель, трудовая жизнь которого была неразрывно связана с решением общественных проблем. Благодаря своим незаурядным дипломатическим способностям он всегда с успехом выходил из конфликтных ситуаций. Советский реформатор удостоен наград за помощь при чрезвычайных ситуациях, за вклад в развитие промышленности и законодательства страны.
Начало трудового пути
Николай Рыжков (28.09.1929) родился в Дылеевке Донецкой области Артемовского округа на Украине. Родители будущего политического деятеля относились к рабоче-крестьянскому роду. Шахтерами и горняками работали все мужчины в семье Николая, включая младшего брата Евгения. В послевоенное время, когда вся страна переживала страшный голод, юноше удалось поступить в 1946 г. в машиностроительный техникум в Краматорске, находившийся в 70 км от места рождения Николая Рыжкова. Занятия проводились в полуразрушенном здании, а учащиеся селились в комнатах частных домовладельцев, поскольку общаги были разрушены.
Будущий партийный деятель провел годы учебы в профессиональном учебном заведении среди бывших военнослужащих. Они были примером для вчерашних школьников. Вернувшиеся с войны студенты с разницей в возрасте 3-4 года с молодым поколением, постигали науку, становясь специалистами предприятий машиностроения. Николай Рыжков, вначале мечтавший служить в ВВС, прошел обучение у преподавателей-фронтовиков, многие из которых были специалистами горного дела.
Деятельность учебного заведения, где проходил обучение Николай Рыжков, базировалась на производственных площадях предприятия тяжелого машиностроения в Ново-Краматорске. Будущий политик занимался сборкой мостовых металлургических кранов на площадях свердловского завода, в народе называемого младшим братом завода "Уралмаш", подручным слесаря. Получив место по распределению после техникума в 1950 г., Рыжков стал мастером смены крупного в СССР предприятия "Уралмаш".
Через 1 год после начала трудового пути Николай был назначен руководителем пролета. Через 5 лет он занимает должность начальника цеха. С 1959 г. Рыжков - главный технолог по сварочным работам завода им. С. Орджоникидзе. В том же году он получает диплом о высшем техническом образовании после окончания УПИ им. С.М. Кирова по специальности "Инженер-механик". Это был первый опыт руководящей деятельности Рыжкова, в котором он проявил талант и незаурядные способности в сфере управления производством.
Профессиональные достижения и награды
Специалист в области организации производственной деятельности в машиностроении Рыжков всегда ценил мнение простых рабочих. Как главный технолог он руководил масштабным проектом по внедрению в европейское машиностроение мощнейшего блока цехов сварных соединений. Был удостоен Госпремии СССР (1969, 1979 гг.) за использование новых принципов разливки сталей. Ордена за профессиональные достижения:
- Ленина - 1974, 1976 гг.
- Трудового Красного Знамени - 1966, 1979 гг.
- Отечественной войны I степени - 1985 г.
- Отечества - 2008 г.
- Почета - 2013 г.
- «За заслуги перед Отечеством» IV и I степеней - 2004 г. и 2014 г.
Руководителю ПО "Уралмаш" Николаю Рыжкову в 1965 г. удалось лидировать в сфере металлургического производства. Генеральным директором он был назначен уже в 40 лет. Благодаря плодотворному труду деятель науки стал автором:
- Патентов на 6 изобретений в области сварочной металлургии.
- Проектов создания уникальных агрегатов в сфере тяжелого машиностроения.
- Монографий на 2 темы по сварным конструкциям.
- Статей в сфере наук экономики, технологии и управления.
Политическая карьера
В 1975 г. из кадрового резерва страны политик утвержден на пост первого заместителя министра в области тяжелого машиностроения, на котором работал около 4-х лет. Выполнял обязанности Председателя Государственного плана СССР. Рыжкова избрали в секретари, он был руководителем экономического отдела после включения его кандидатуры в состав ЦК при поддержке Андропова. Николай Иванович мог бы стать министром по ЧС, поскольку он никогда не оставался в стороне в случае различных аварий или конфликтов в общественно-политической жизни СССР. Им был возглавлен штаб, связанный с ликвидацией последствий аварии в Чернобыле.
Рыжков смог воспрепятствовать Ферганскому конфликту, вызванному турецко-узбекским противостоянием. Государственный деятель участвовал в программе развития строительства жилья, выступал инициатором закрытия проекта, связанного с поворотом северных рек к югу, разрабатывал антиалкогольную компанию. Принимал участие в предвыборной компании на пост президента РФ, но победа осталась за Ельциным.
Частная жизнь политика
Строительство карьеры на протяжении 25 лет с начала трудового пути не мешало будущему видному политику создать крепкую и дружную семью. Будущую супругу Рыжков встретил на заводе "Уралмаш", где она занимала должность конструктора. У Людмилы и Николая родилась дочь Марина, которая после окончания юридического института в городе Свердловске стала женой сокурсника по ВУЗу Гутина Бориса. В первое время супруг Марины работал в качестве должностного лица Государственного таможенного комитета. В 2000 г. стал представителем Ямало-Ненецкого АО.
Николай Рыжков о своей семье: "Мы всегда вместе - и в горе, и в радости. Это тоже помогало мне находить себя в жизни и радоваться каждому прожитому дню". Внуки политика - сын и дочь Марины - получили высшее образование. Став дипломированным специалистом в области медицины, внучка Людмила вышла замуж за экс-мэра города Твери Владимира Бабичева. Внук Николай стал капитаном после окончания Академии МВД, а затем посвятил свою карьеру бизнесу.
Николай Рыжков большую часть рабочего времени проводит на различных встречах, пишет научные статьи. В 2016 году была утверждена ежегодная премия "Созидание" Николая Ивановича Рыжкова. Эту награду присуждают ученым, ведущим научную деятельность в области технологии, строительства, охраны природы. Премию вручают деятелям социальной сферы.
Николая Рыжкова, пришедшего на смену Николаю Тихонову, современники запомнили как плачущего большевика. О том, как чувствительному премьеру удавалось руководить правительством, обозревателю "Власти" Евгению Жирнову рассказал бывший управляющий делами Совета министров СССР Михаил Смиртюков.
— Как произошло назначение Рыжкова председателем правительства?
— В сентябре 1985 года, за несколько дней до отставки Николая Александровича Тихонова с поста премьера, я был у Горбачева: накопилось много нерешенных "политико-бытовых" вопросов — выделение дач, размеры пенсий некоторым освобожденным от работы руководителям и т. п. Тихонов подолгу болел, а когда приезжал в Кремль, понимая, что его скоро "уйдут", не хотел принимать решения по этим щекотливым вопросам. Возвращал мне бумаги и говорил: "Решай, как знаешь". А как решать, особенно когда просят то, что не положено? К примеру, в то время "Чайки" никому не продавали. Как служебные машины они полагались только министрам и секретарям ЦК. А у меня лежало заявление Чингиза Айтматова, который тогда был рьяным сторонником Горбачева. Он просил разрешить ему купить "Чайку", поскольку-де много времени находится в разъездах, разъясняя народу курс партии на ускорение, и почти не видит семью. И, мол, в такой вместительной машине семья могла бы ездить вместе с ним. Горбачев посмотрел это заявление, усмехнулся и говорит: "Выброси в корзину!" Потом утвердил пенсионные вопросы и спрашивает: "Ну как ты считаешь, Николаю Александровичу трудно работать?" Я честно ответил, что трудно. "Я тоже так думаю,— говорит Горбачев.— Я считаю, что он честнейший человек, но с таким здоровьем в новых условиях ему не справиться. Я говорил с ним на эту тему. Надо ему на пенсию". Потом помолчал и спросил: "Ну а кого на его место?". "Да вы уж наметили,— говорю,— наверное, Михаил Сергеевич, кого".— "Да уж, конечно, конечно. И все же?". Не успел я рта раскрыть, как он говорит: "Вот и я думаю, что Рыжков". "А ты,— говорит Горбачев,— иди, Миша, работай и помоги Рыжкову".
— Почему Горбачев выбрал именно его?
— Кандидатов было раз-два и обчелся: Долгих и Рыжков. Оба в прошлом руководили крупнейшими предприятиями. Долгих — Норильским горно-металлургическим комбинатом, Рыжков — "Уралмашем". Но Долгих к тому времени больше пятнадцати лет был секретарем крайкома и ЦК, имел авторитет в партийном аппарате и, получив пост премьера, мог бы со временем стать конкурентом Горбачева. А Рыжков в те годы был менее известным политиком. Ярких речей он не произносил, глобальных проектов, подобных горбачевской "Продовольственной программе", не готовил. Не было заметно у него тогда и какого-то желания выделиться. К тому же Рыжков — человек довольно мягкий и податливый. Я наблюдал это на комиссии по улучшению работы аппарата управления. Главой комиссии был Тихонов, который временами бывал довольно резким. Когда Николай Александрович ставил какой-то вопрос ребром, Рыжков с ним соглашался. Тут же другой член комиссии Горбачев прибегал к своему излюбленному способу сглаживания углов: "Но, может быть, вот так пока сейчас поступить? Этот вопрос, товарищи, можно ведь рассмотреть отдельно, не здесь и не сейчас. Поглядим-посмотрим, что получится, а там видно будет. Давайте отложим этот вопрос". Рыжков и его поддерживал в числе первых. И потом генсек считал его знающим экономистом. Наверное, потому, что сам хорошо разбирался в основном в курортном и сельском хозяйстве. А на деле у Рыжкова и подготовки, и опыта для работы премьером было маловато.
— Но ведь он был заместителем министра, первым заместителем председателя Госплана, секретарем ЦК.
— Он как-то галопом по этим постам проскакал. Косыгин, прежде чем возглавить правительство, проработал в нем двадцать пять лет, Тихонов — тридцать. А Рыжков? Четыре года в Министерстве тяжелого и транспортного машиностроения, три в Госплане, три в ЦК. В правительстве, получается, семь лет, и все в должности зама. А служба в ЦК в плане практики управления человека во многих случаях только портила. Отбивала охоту брать на себя хоть какую-то ответственность. Получил дельное предложение — обязательно напиши возражения. Что случись, ты предупреждал, ты был начеку. А вместо конкретных дел на Старой площади чаще всего занимались пустой говорильней. Мне нередко приходилось бывать у них на разных совещаниях и комиссиях. Подготовка к ним шла месяцами, доклады выверялись и согласовывались до последней запятой. Потом заслушивали друг дружку и не принимали никаких решений. А после ходили и восхищались: "Ах как хорошо провели совещание!"
— Но вряд ли Рыжков всего за три года работы в ЦК мог стать ярым приверженцем этих порядков.
— Мне тоже хотелось в это верить. Через день после разговора с Горбачевым мы встретились в кабинете Рыжкова на Старой площади. Он принял меня как человека, с которым дружит сто лет. После официального назначения не стал он менять и сложившиеся структуру и систему работы правительства. Выслушивал специалистов, хотя и чувствовалось, что делает он это неохотно. Вообще настроение Рыжкова из-за проблем с бюджетом было не лучшим. Минфин тогда привел расчеты огромных потерь бюджета от снижения продажи спиртного. И Рыжков попытался уменьшить масштабы и снизить темпы антиалкогольной кампании. Он внес свои предложения на Политбюро, и было решено, что снижение производства спиртного будет происходить постепенно — в течение пяти лет. Но в дело вмешались Соломенцев с Лигачевым, боровшиеся за трезвость изо всех сил. Егор Кузьмич вызывал на секретариат ЦК и песочил руководителей областей, где, по его мнению, недостаточно быстро снижалось потребление алкоголя. Верил он, что все беды страны — от пьянства, и все тут. А председатель комитета партийного контроля Соломенцев вызывал секретарей обкомов, тянувших с вырубкой виноградников, и грозил всеми возможными партийными карами. Ему, как мне тогда говорили, врачи запретили пить, и он, видимо, решил, что вместе с ним должна завязать вся страна. Вот они вдвоем бюджет и подорвали. А Рыжков понял, что самостоятельно, без оглядки на ЦК, он, по сути, может руководить только аппаратом Совмина.
"У вас,- говорит,- недалеко от Барвихи строится дом приемов. Так туда Людмила Сергеевна каждую неделю стала приезжать. Ходит по стройке с собачкой. Рабочие зубоскалят"
— Он как-то изменился после этого?
— Стал ранимым и обидчивым. К примеру, у нас работал очень квалифицированный юрист Яковлев. И Рыжков начал мне намекать, что ему нужно подыскать другую работу. Оказалось, что премьеру не нравится выражение лица Яковлева, "Смотрит,— говорит,— на меня и все время ухмыляется". Насилу удалось убедить премьера, что человек был тяжело ранен на фронте, и ухмылка — результат неудачной операции в полевом госпитале. Потом ему начало казаться, что сотрудники аппарата, к которым он обращался за помощью и советом, когда работал в министерстве и Госплане, его поучают. Я пытался ему объяснить, что они просто высказывают свое мнение. И что так же они работали с Тихоновым и Косыгиным. Но тут мои убеждения не подействовали: Рыжков и этих товарищей, и их предложения стал игнорировать. Вслед за этим он начал жаловаться, что попал в "тинно-рутинную заводь", и прежде всего решил изменить систему подготовки постановлений правительства. У нас все постановления готовил не аппарат правительства, а то ведомство, которому предстояло его выполнять. Исходя из своих возможностей. А референты Совмина следили за тем, чтобы эти возможности не занижались, и помогали согласовывать проект с другими заинтересованными министерствами. Затем текстом проектов занимались юридический отдел и группа филологов-корректоров. Рыжков решил все делать как в ЦК. К примеру, для подготовки проекта решения о снабжении Москвы овощами была создана группа из нескольких десятков экспертов во главе с помощником премьера Соваковым. Со стенографистками и машинистками они выехали в подмосковный правительственный санаторий "Сосны". Месяца два там работали так, что кто-то даже успел развестись и жениться на стенографистке. Готовый документ стали согласовывать с Моссоветом. И получили оттуда ответ, что в таком виде этот проект столице не нужен.
— И что предпринял Рыжков?
— Видимо, решил, что это происки аппарата, и начал менять его структуру и состав. Скопировал почти точно штатное расписание ЦК. И начал заниматься проектами решений сам. Подбирал слова, расставлял запятые.
— Но ведь на это должно было уходить море времени?
— А он и приезжал рано утром, и работал допоздна. А вскоре я узнал, почему он не торопится домой. Мне позвонил начальник 9-го управления КГБ (правительственной охраны) Плеханов и попросил совета. "Нужно,— говорит,— поменять начальника охраны у Николая Ивановича. Говорю с ним, он соглашается, а приезжает домой, перезванивает и просит с этим подождать. И так уже два раза". "А почему,— спрашиваю,— нужно менять начальника? Парень он с виду неплохой". "Неплохой-то он неплохой,— говорит Плеханов.— Но попал под каблук супруги Николая Ивановича Людмилы Сергеевны. И теперь не столько занимается охраной премьера, сколько выполняет ее поручения. Туда надо поставить человека с сильным характером". Ну я в эти дела, конечно, влезать не стал. Потом мне докладывают, что при подготовке зарубежного визита Рыжкова его супруга попросила организовать ей все "как у Раисы Максимовны". Вмешиваться опять не пришлось. Об этой просьбе кто-то сообщил и в ЦК. Оттуда позвонили в хозяйственное управление Совмина, готовившее визит, и сказали: "В стране есть только одна "первая леди". Ясно?".
— А Людмила Рыжкова не пыталась вмешиваться в большую политику, подражая Раисе Максимовне?
— В большую политику не вмешивался сам Рыжков. Он строго шел в фарватере Горбачева. Поэтому Людмила Сергеевна не могла, подобно Раисе Максимовне, участвовать в подготовке докладов на съездах, программных выступлений и т. п. И она сосредоточилась на хозяйственных вопросах. Начала с дачи. Рыжкову после назначения премьером дали дачу, на которой когда-то жил Молотов, потом — Хрущев, а за ним — Подгорный. Дача приличная, и участок огромный — около 30 гектаров. Перед тем как ему вселяться, ее отремонтировали и обставили новой мебелью. Вдруг во время одного из наших разговоров Рыжков сообщает, что беседовал о своей даче с Горбачевым. "Сказал генеральному, что дача маленькая и при ней нет бассейна, хотя мне и полагается. Говорю, что хочу построить скромную, но новую. А Горбачев ответил: "Правильно"". Я ему говорю: "Николай Иванович, зачем огромные деньги тратить, строить? Гришин вот-вот дачу освободит. Она с бассейном. Отремонтируем, и живите". Он ничего не ответил. Через некоторое время мне звонит замначальника 9-го управления КГБ Клен. И этот о жене Рыжкова. "У вас,— говорит,— недалеко от Барвихи строится дом приемов. Так туда Людмила Сергеевна каждую неделю стала приезжать. Ходит по стройке с собачкой. Рабочие зубоскалят. Неудобно. Надо бы Николаю Ивановичу как-то об этом сказать". Я удивился. Мы ведь договорились с Рыжковым построить там особняк для приема иностранных делегаций. При чем здесь его жена? Мне докладывают, что она указывает, как расположить комнаты и прочее. Спрашиваю у Рыжкова. Он мнется: "Да вот мы решили сделать этот дом загородной дачей Совета министров". Кто мы? Вот тебе и новая, но скромная дача. Обставили мебелью и ее. Но прожил он на ней всего полторы недели. В газетах поднялся шум, и Рыжковы быстренько съехали.
"Вообще настроение Рыжкова из-за проблем с бюджетом было не лучшим. Минфин тогда привел расчеты огромных потерь бюджета от снижения продажи спиртного"
— С началом гласности таких скандалов вокруг имени Рыжкова было немало.
— Это точно. Был скандал с попыткой приватизации дачи, уже третьей, той самой гришинской, которую для него все-таки отремонтировали. Потом со строительством элитного жилого дома в самом центре Москвы, где поселились Рыжков, семья его дочери и некоторые приближенные. Скандалов могло бы быть гораздо больше, если бы журналисты могли увидеть некоторые распоряжения правительства. Каким-то кооперативам предоставлялись немыслимые права, для Совмина закупались в огромных количествах импортные радиоприемники и лифчики. Причем все эти бумаги в нарушение установленного порядка проходили мимо управления делами, мимо меня. Затем, как писали газеты, с согласия внешнеэкономической комиссии Совмина был образован печально знаменитый АНТ, который должен был вроде бы за границей менять наши танки на западный ширпотреб. Словом, правительство превращалось в какую-то биржу. Всей этой коммерцией руководил назначенный по настоянию Людмилы Сергеевны начальником хозяйственного управления Совмина Александр Стерлигов. Я сколько мог сопротивлялся его появлению в правительстве, а потом плюнул. Лет мне уже было ого-го. В 1989 году перед первым Съездом народных депутатов СССР вместе со всем составом правительства я ушел в отставку. Потом еще почти год поработал советником нового управляющего делами. В целом в правительстве и Кремле — шестьдесят лет. Сколько ж можно было работать еще?
— Самым сильным, безусловно, был Косыгин. Потом Молотов, Сталин, Маленков, Тихонов, Булганин, Хрущев, Рыжков.
— Поставив Рыжкова последним, вы не перегнули палку?
— Знаете, когда он находился вдали от Горбачева и жены, оказывалось, что он отличный управленец. В Армении, например, после землетрясения Рыжков быстро и четко организовал спасательные и восстановительные работы. Из него мог бы получиться великолепный министр по чрезвычайным ситуациям. Но слабее Рыжкова на моей памяти в Советском Союзе премьера не было.
«При всем неуважении к Горбачеву - он не хотел разрушить страну»
Бывший председатель Совета министров СССР Николай Рыжков о том, как начиналась перестройка
Тридцать лет назад, в марте 1985 года, к власти в СССР пришел Михаил Горбачев. Спустя месяц после своего назначения на пост генерального секретаря, он, подражая Ленину, озвучил знаменитые «апрельские тезисы», от которых принято вести начало перестройки. Свой взгляд на события 30-летней давности высказал «Ленте.ру» член Совета Федерации Николай Иванович Рыжков, занимавший с 1985 по 1991 год пост председателя Совета министров СССР.
«Лента.ру» : Как вы оценивали перестройку в 1985-м? И сильно ли изменилось у вас к ней отношение сейчас?
Рыжков: Во-первых, я не был в восторге от слова «перестройка». Дело в том, что слово это не новое, оно было еще у Временного правительства Керенского, но журналисты подхватили - и понеслось. Мне больше нравится определение «реформы». Сначала я был категорически за реформы, даже был одним из их инициаторов, потому что мой жизненный опыт и работа на заводе, в министерстве и ЦК партии показали, что мы исчерпали возможности той экономической модели, в которой жили до войны, в войну, после войны. Жесткая плановая система была крайне необходима - без этого мы бы немца не победили, мы никогда не восстановили бы народное хозяйство. У кого-то, конечно, забирали, но кому-то отдавали - это естественно. Но позже многие, и я в том числе, стали считать, что эта система исчерпала сама себя - она была сильно забюрократизирована. Сколько рабочих надо держать, сколько основных, сколько вспомогательных, сколько инженеров, сколько техников, подсобных работников, уборщиц? У меня 52 тысячи работающих было на заводе… Поэтому мы очень настойчиво писали, что надо что-то делать. До меня и Горбачева уже были попытки реформ, например Алексея Николаевича Косыгина (председатель Совета министров СССР с 1964 по 1980 год - прим. «Ленты.ру» ), который, кстати, для своего времени неплохо поработал. То, что он делал, - это огромный прогресс, его нельзя ни в чем упрекать, и надо отдать ему должное: он был впереди своего времени. Потом еще была попытка после Косыгина - спустили на тормозах ее.
Фото: Василий Шапошников / «Коммерсантъ»
Меня в группу для разработки реформ включил Юрий Владимирович Андропов. Наша команда (Горбачев, Долгих и Рыжков) использовала те документы и идеи, которые накопились. Вот так в апреле 1985 года Михаил Сергеевич Горбачев выложил на стол для выступлений программу действий, над которой мы трудились три года.
То есть вначале вы положительно относились, участвовали в подготовке реформ, а что же стало поворотным пунктом?
Я поддерживал Горбачева до 1987 года, после наши пути разошлись. Благодаря торопливости, непродуманности и болтливости Горбачева и иезуитским методам «архитектора разрушения» Александра Яковлева перестройка провалилась. А раскол между нами произошел в 1987 году, когда мы подводили итоги работы (проводили эксперимент по министерствам с разными особенностями) и увидели, где хорошо, а где плохо. Стали думать, что делать дальше. Горбачев вместе с Шеварднадзе, Яковлевым, Медведевым готовили доклад в Волынском.
Это в Матвеевском, где дача Сталина?
Да. Я тот доклад не готовил. Горбачев позвонил мне, мол, приезжай посмотри тут тезисы, надо бы определиться, с чем выступать. Со мной поехал секретарь ЦК Слюньков, член политбюро по экономике, и стали мы все обсуждать пункт за пунктом. Они предложили нам включить в доклад Михаила Сергеевича на апрельском пленуме вот такой тезис - уйти от детального планирования. А значит никакого строительства жилья, детских садов, клубов…
Взамен плана что предложили?
А ничего! Мол, рынок сам все это отрегулирует, он сам заставит нас что-либо делать. Я взвился и категорически говорю: «Что вы делаете? Вы же погубите страну, страна абсолютно не готова!» Представьте, мне всю жизнь показывали, что надо делать, и вдруг все вычеркнули и говорят: иди ищи! А чтобы искать, надо год-два ходить еще! Давайте какой-то переходный период. Например, хотя бы на 50 процентов будем давать предприятиям госзаказ, а на 50 процентов пусть ищут заказы на стороне. По крайней мере, завод будет работать.
А они что?
«Нет». Надо, чтобы сразу вот это все. В общем, тяжелейший разговор был. Я говорю: а как же жилье, детские сады? «Ну рынок же вездесущий, он везде потребует и так далее». В общем, старая либеральная песня. То есть они предлагали сделать то, что со 2 января 1992 года Ельцин сделал.
То есть шоковую терапию и все остальное?
Да, все в точности они предлагали. И я сказал, что я категорически против всего этого дела.
Они без вас не могли решить?
Могли, почему не могли. Я им сказал: «Пожалуйста, если вы считаете, что планирование не нужно, то отменяйте это все и не будет ни школ, ни детских садов. Но вы же помните, Михаил Сергеевич, что на съезде мы с вами оба выступали: вы политический доклад делали, а я экономический. И я обо всем этом говорил и все зафиксировал, сколько жилья, сколько чего запланировано построить. Хотите что-то убрать - собирайте съезд, даже пленум не в состоянии этого сделать, потому что съезд утвердил». И я сказал ему: «Михаил Сергеевич, вы не получите поддержки с этим».
Таким образом, отложилось все это до 90-х?
Да, на 1992 год. И на политбюро все эти вопросы попадали, и тогда политбюро не очень хорошо проходило, некорректно - хватали за грудки друг друга. Вы знаете, что никаких рамок металлоискателей на политбюро не было? Приходили люди, сидели-слушали, а потом выходят и говорят: они же дерутся там, кто нами руководит? И у меня на душе было очень неспокойно, я позвонил Горбачеву и предложил встретиться один на один. Встретились в субботу в 11 утра, и я говорю ему: «Михаил Сергеевич, я буду свою позицию занимать - будут меня бить, убивать. Я ее держусь осознанно, потому что понимаю, что по-другому нельзя. Считаю, что если мы отойдем от этой позиции, мы погубим страну. Страна не готова». И так мы много раз разговаривали, иногда по три раза в день встречались (тогда же не было объявлений, что такой встречается с таким). В очередной раз я ему говорю: «Я последний раз к вам пришел, или давайте найдем общий язык в работе, или я ухожу. В такой обстановке работать не буду, зачем мне выслушивать оскорбления в мой адрес?»
Тогда вас начали называть «бревном на пути перестройки»?
Да, как раз после этого. Я ему сказал: «Или вы идете по пути нашей концепции, или остаетесь с Шеварднадзе и прочими - они ржавого гвоздя не выправили в своей жизни, а берутся управлять страной». В общем, он сдался. Но трещина все равно уже была. И вот именно тогда я заколебался в отношении перестройки, которая затевалась.
Я встречал мнение историков, что Андропов совсем не такие реформы замышлял, которые осуществил Горбачев. Вы, как человек, который непосредственно в разработке этих реформ участвовал, скажите, какие из них были действительно задуманы при Андропове, а какие - результат влияния Яковлева, Шеварднадзе и того же Горбачева?
Мы действительно стали работать по заданию Андропова, меня избрали 22 ноября 1982 года (секретарем и заведующим экономическим отделом ЦК КПСС - прим. «Ленты.ру» ), через две недели он пригласил Горбачева, Долгих и меня. Субординация была достаточно жесткая: один член политбюро, один кандидат в члены и я, секретарь. И мы начали работать. Андропов - своеобразный человек, сейчас про него много пишут, я считаю, что даже слишком много пишут. Одни говорят, что он еврей был, другие - русский, но это неважно. Да мы никогда и не задавались вопросом, кто какой национальности, главное было, кто как работал. Но то, что он до мозга костей политик - это да. Он быстро схватывал принципиальные экономические вопросы, ему не надо было разжевывать. Например, звонит он мне по прямому телефону и говорит: чем занимаешься? Работаю. Ну подходи. Это значит, что у него время освободилось - беру папку и иду к нему. А он мне говорит: оставь папку, и начинает меня гонять по вопросам: что у нас в стране с концессиями делается? Да по-моему, ничего не делается. А что вы про это знаете? Ровно то же, что и все, что в школе проходили. Знания у тебя не очень. Помолчал и добавляет: у меня тоже, давай, иди и изучи этот вопрос и приходи снова ко мне. Я пришел к своим в аппарате и говорю: ищите, какая литература по концессиям есть. Через день нашли в Ленинке, женщина какая-то защищала по этой теме работу.
После того как он уже умер, и я эти пять лет прожил и ушел в отставку, появилось время подумать, и я все больше приходил к выводу, что Андропов бы проводил в стране мягкие реформы, а не как Горбачев с Яковлевым. Андропов был знаком с основами китайского варианта реформ. Если бы он дольше прожил, у нас по сути получился бы Китай.
То есть если бы Андропов жил дольше, реформы прошли бы успешнее и удалось бы сохранить Союз? А при Горбачеве была возможность сохранения Союза?
При «раннем» Горбачеве страна уцелеть могла, при «среднем» - трудно, но могла, но при «позднем» - конечно, не могла. Понимаете, «поздний» Горбачев - как больной палач. Кризис - это что такое? Один после него выздоравливает, а другого - ногами вперед. Я не думаю, что Горбачев старался развалить Союз, это же тогда надо быть идиотом полнейшим. Ситуация сложилась такая, что он своими действиями - публикациями и прочим - к этому привел. А вначале, когда он только начал проповедовать, он мог сохранить Союз. Первую половину его деятельности при всех его недостатках (словоблудие, славословие, шапкозакидательство - это всегда у него было) мы были довольны тем, что он новый человек - сколько же можно старых. Но после 1987 года пошла трещина, и она больше не сходилась никогда. И этим воспользовался Ельцин.
А андроповское мягкое реформирование, если бы он остался жив, какой срок должно было занимать?
Понимаете, Андропов был ярый коммунист, у него никаких сомнений не было. Поэтому он не делал того, что наделал Горбачев. Этот же всегда боролся с партией вместе с супругой своей. Но при всем неуважении к Горбачеву - не хотел он разрушить страну, не хотел. Он просто к этому привел своими дурацкими действиями. У него закружилась голова, когда кричали «Горби-Горби», а когда он увидел, что кризис наступил и надо определяться, что дальше делать… пропили всю ночь и подписали, что полагается. Ошибка у Горбачева еще такая была: всегда начинали с экономики, вопрос о партии и государстве не стоял.
Вы предвосхищаете мой следующий вопрос: зачем разваливать систему, если речь шла только об экономике.
Да, нужно было дать новый ветер парусам, но Яковлев все время насаждал противоположные ценности: эта партия - не пойдет, это правительство - не пойдет, экономическое поле, то есть реальный сектор, - не пойдет, значит надо ломать все. Горбачев еще десять дней был в Канаде, думаю, его хорошо обработали там. Вместо того чтобы ломать только экономику, найти фундамент и строить новую экономику, мы пошли на слом всего и вся. Ни одна страна мира не идет на реформирование экономики, если у нее нет сильного государственного управления.
Так сколько лет должны были длиться мягкие реформы Андропова?
Это один из вопросов, которым меня клевали тогда. Вы помните злополучные «500 дней»?
Да, конечно, это известная экономическая программа того времени.
Так вот, это - великая дурость. Когда я формировал правительство, кажется, это был 1987 год, я повел так: мне нужны были министры, которые знают хорошо старую систему и которые подхватили бы на себя все сегодняшнее, затем министры, которых я знаю как прогрессивных людей, и мы создали тогда комиссию во главе с академиком Леонидом Абалкиным, 50 человек было в этой комиссии. И они работали где-то месяцев пять в «Соснах», в доме отдыха, я туда каждую субботу приезжал, работал, обедал и уезжал. Через день они отрабатывали все, что мы наговорим, и приезжали вечером в Совет министров часов в семь, и мы уже здесь часов до девяти-десяти все смотрели, готовили постановления. В нее входило много известных ученых - экономистов, производственников (Евгений Ясин в эту комиссию тоже входил, который теперь в Высшей школе экономики, Станислав Анисимов, Петр Кацура, Степан Ситарян, Геннадий Меликян, тот же Станислав Шаталин и другие).
Был у меня тогда помощник, инженер Владимир Лукьянович Саваков, он работал с комиссией постоянно. Так вот, сидим мы как-то вечером, устали, как собаки, и он говорит: Николай Иванович, вот есть еще «Программа действий "400 дней"». Я говорю: «Что за "400 дней"?». Он отвечает: «Хотят за 400 дней сделать все те реформы, что мы разрабатываем». Я говорю: «Володя, иди ты с этим, чего дурака валять?» Короче, послал его подальше. В этой программе была глупость: изменение форм собственности, например, предлагалось провести на сотый день, в то время как не было ни соответствующих законов, ни постановлений. Говорилось, что если в стране будет особое положение, то надо будет развернуть на улицах полевые кухни. Среди разработчиков были Алексей Михайлов и Михаил Задорнов. Я прочел ее и забыл.
А Григорий Явлинский?
Явлинского сначала среди них не было, он работал у нас в комиссии Абалкина. Потом однажды приходит ко мне и говорит: «Николай Иванович, я хочу доложить вам, что меня назначили заместителем председателя Совета министров РСФСР по реформированию». Я ему говорю: «Улетаешь из гнезда, Григорий? Соглашайся, конечно. Надо идти, это повышение, но учти, если вы не пойдете вместе с нами в части реформирования, мы все погубим, ты же знаешь про все эти "дни"». Он пообещал, что будет работать совместно. Но, как известно, все пошло наоборот.
Мы хотели, чтобы замом Ельцина стал наш человек - Лев Воронин, но они выбрали своего - Ивана Силаева. И тогда выступал Михаил Бочаров, директор небольшого кирпичного заводика, он вышел с этой программой, только она уже называлась «500 дней». Они с ребятами там что-то переписали, пересчитали и вышло уже на 100 дней больше. Его, конечно, погнали и раскритиковали, но после этого программа начала жить и стала не просто программой, а политическим манифестом. Представьте, я предлагал провести реформы за 6-8 лет, а они говорят: «Зачем так долго? За два года все сделаем». И все вокруг нее закрутилось, я до сих пор не понимаю, что это было? Может, влияние Солнца, помните, как писал Чижевский: «И вновь взошли на Солнце пятна, и омрачились трезвые умы».
Может быть, дело в том, что народ требовал перемен здесь и сейчас, а не через восемь лет, а они отвечали на этот запрос?
Народ же был думающий, нет, конечно, дело было не только в этом. Все тогда стали какие-то сумасшедшие, потом поостыли и снова стали нормальные. Может, действительно дело в каких-то пятнах на Солнце.
Я выступил на сессии Верховного совета, предложил три варианта: быстрый с большими потерями, средний, также с большими потерями, и наш вариант за 6-8 лет, он был тоже не без потерь и рисков, но значительно меньших. Любые реформы ведут к тем или иным потерям. Пошла политическая возня. Ельцин, конечно, ничего не читая, начал критиковать меня.
Почему вы думаете, что он не читал программы?
Я не знаю, прочитал ли он в детстве «Муму», я был бы удивлен. Программы он не читал, там было 480 страниц, маленькая программа. Он начал критиковать: «Рыжков консерватор, надо за 500 дней, а он предлагает 8 лет, куда он нас тянет?» И понеслось: про бревно, про то, что я «вставляю нож в спину». У меня до сих пор хранятся плакаты: «Бревно на пути перестройки», «Правительство Рыжкова - это правительство нищеты».
25 декабря 1990 года я перенес обширный инфаркт и меня увезли на лечение. А где-то 1-2 января 1991 года у меня была встреча с Горбачевым один на один.
Поговорили о делах, я ему сказал: «Вы видите, что творится? Я официально вам заявляю, что кончится съезд, и я ухожу, больше работать не буду. Я наработался, я год с трибуны не выходил, целый год я защищал страну, а меня все это время мордовали! Уважаемый генеральный секретарь, газеты у нас в стране - орган ЦК КПСС, а они меня истязают. Я же коммунист, почему они это устраивают, почему вы молчите? Меня обзывают уже как хотят, осталось только гомосексуалистом назвать. Зачем это все устраивает Вадим Медведев (возглавлял идеологическую комиссию ЦК КПСС - прим. «Ленты.ру» )? Дурак же он! Ну, уйду я, поставьте Вадима, пусть он поработает!» Горбачев замялся и сказал только: «Может, он ничего и не знает, зато книги пишет». Я рассмеялся: «Перестаньте, Михаил Сергеевич, какие он пишет книги?» Потом я ему сказал, вам будет тяжело, смотрите, сейчас есть треугольник: Ельцин - Горбачев - Рыжков. Сам Ельцин дурачок, но у него хорошие помощники, и они прекрасно понимают, что пока мы вместе, с нами тяжело бороться. Как только меня не будет, вы один на один останетесь с ними, и я вам не завидую.
Как он отреагировал?
Начал успокаивать: «Ну что ты нагнетаешь, это не так», и т.д. Я решил уйти окончательно. Неделю работал над последним своим выступлением, подвел в нем все итоги. Первое, что я сказал: «Перестройка в том виде, как она задумывалась - не состоялась». По залу пошел шум. До этого никто такое не говорил, все были уверены, что она идет. Потом я сказал, что идет наступление не на правительство Рыжкова, а на страну, на развал страны. Я не пророк, но посмотрите, 25 декабря меня увезли в больницу с сердцем, и ровно через год 25 декабря 1991 года спустили красный флаг, когда Горбачев отрекся от поста.
Ваше отношение к ГКЧП, что это было? Попытка переворота или провокация, которой воспользовался Ельцин?
Я был далек от этого, да и меня никто не звал туда, хотя я был хорошо знаком со всеми участниками комитета. Поэтому я буду говорить как человек, смотрящий со стороны, тем более я бы не хотел никого из них обижать. Так вот, все это было какое-то детство. Несерьезно. Сослагательных наклонений в истории нет, но давайте представим, что если бы эти люди по-настоящему, серьезно думали, они бы так не поступили. Они ввели танки, все помнят, как девчонки сидели у танкистов на коленях и на броне машин. Ну что это такое? Дурь все это.
То есть вы считаете, что арест Ельцина был возможен?
Слушайте, у ГКЧП был весь КГБ в подчинении, глава КГБ Крючков входил в комитет. Эта служба тогда была на уровне... Господи, они даже знали, кто с кем в постели лежит. Они все знали и все могли, были там люди, способные разработать план. Да, было бы сложно, но возможно. У меня был друг Войцех Ярузельский (глава социалистической Польши - прим. «Ленты.ру» ), последние годы мы потеряли друг друга, в прошлом году он умер. Так вот, он объявил военное положение в Польше. Фактически спас страну, но определенная часть населения его после этого ненавидела и не простила ему это. Однажды, он мне это сам рассказал, с ним был такой случай: он подписывал читателям книги своих мемуаров, и к нему подошел якобы читатель и под видом книжки ударил его двумя кирпичами по голове. То есть люди, когда идут на крайние меры, должны понимать, что это не шутки, это не девочки с мальчиками на танках. Это был фарс какой-то. Они, к сожалению, ускорили развал Союза.
Закончить беседу хотелось бы личным вопросом: может быть, вы жалеете о чем-то сделанном тогда, может что-то хотели изменить?
Мне 85 лет, у меня была сложная, но достаточно интересная жизнь. Я люблю читать философские книги, а они говорят, что самое великое таинство для человека - смерть, и что ценить нужно каждый прожитый день. Я считаю, что таких великих таинств три: смерть, разум и мир. Загадкой для меня остается, что такое бесконечность, уверен, для многих тоже, ведь все, что нас окружает, - конечно. Говорят, Вселенной многие миллиарды лет, а я не могу понять, что такое Вселенная, ну не укладывается у меня это в голове. Вот о чем я думаю и каждый день говорю спасибо, что Бог дал мне еще день жизни. Поэтому ни один день моей сложной жизни я не проклинаю и не жалею. Я хотел бы, чтобы мои родители снова появились, чтобы вся моя семья снова была вместе, чтобы я поумнее был, чтобы хорошо отличал друзей от недругов. Я не воцерковленный человек, хотя и построил храм, но считаю, что слишком долго увлекался материалистической философией. Она говорила нам, что материя первична, но теперь я понял, что главное - это душа.
Изучая жизнь многих политиков, можно порой сделать вывод, что для того, чтобы стать настоящим профессионалом в сфере управления государством, недостаточно быть просто грамотным специалистом. Однозначно, для эффективности своей детальности во вверенной сфере также надо быть еще и поистине неординарной личностью. Именно таким Человеком с большой буквы и является Николай Иванович Рыжков, биография которого и будет рассмотрена в данной статье.
Рождение
Будущий выдающийся политик нашей державы появился на свет в семье шахтера 28 сентября 1929 года. Произошло это в деревне под названием Дылеевка (Донецкая область, Украина). Отца нашего героя звали Иван Федорович, а мать - Александра Павловна. Само собой, что рабоче-крестьянское происхождение парня никак не предвещало ему больших перспектив в дальнейшей жизни, но судьбе было угодно сделать его очень влиятельной личностью.
Ранние годы жизни и образование
Рыжков Николай имел весьма непростое детство, поскольку в этот период страна только начала отходить от колоссальных и трагических последствий разрушительной Великой Отечественной войны. Разумеется, что такое положение дел вынудило парня очень быстро повзрослеть и сделать свой выбор в профессиональном плане. И потому юноша поступил в Краматорский машиностроительный техникум на факультет механики. Далее с 1953 по 1959 гг. Рыжков Николай учился в Уральском политехническом институте имени Кирова, который с успехом окончил по специальности «технология и оборудование сварочного производства».
Карьера рабочего
В 1950 году молодой парень начинает свой трудовой путь. Он поступает на работу на Уральский машиностроительный завод. На этом предприятии он проработал до 1975 года и смог пройти по всем ступеням иерархии. Так, он успел побывать:
- Мастером смены (1950-1951 гг.)
- Руководителем пролета (1951-1955 гг.).
- Начальником цеха (1955-1959 гг.).
- Главным технологом по сварочным работам (1959-1965 гг.).
- Генеральным директором производственного объединения (1970-1975 гг.).
Отметим, что на самый высокий пост на заводе, который в то время имел всесоюзное значение, мужчина был назначен в возрасте сорока лет. А это и свидетельствует о его очень сильном характере и действительно незаурядных способностях как руководителя.
Проекты
Николай Рыжков в бытность управляющего Уралмашем показал своим подчиненным, насколько он работоспособен и ответственен. Кроме того, он оказался настоящим асом в сварочном деле и даже написал на эту тему две монографии и определённое количество статей научного характера. Такие достижения не остались незамеченными руководством страны, и Рыжкова дважды наградили Государственной премией.
Переход на должность высокопоставленного чиновника
Спустя некоторое время Николай Рыжков, биография которого насчитывает множество интересных фактов, был зачислен в кадровый резерв государства. И надо сказать, что долго в запасе ему находиться не пришлось. Уже в 1975 году его утверждают на должности первого заместителя министра транспортного и тяжёлого машиностроения. А еще через 4 года он и вовсе оказывается на посту первого помощника Председателя Государственного плана СССР. Как государственный деятель Николай Рыжков характеризовался особой принципиальностью в решении ключевых вопросов, умением мыслить масштабно и идти в ногу с техническом прогрессом.
Работа в ЦК КПСС
Здесь следует сделать небольшое отступление: еще в 1956 году наш герой вступил в ряды Коммунистической партии, что было тогда обязательным условием для всех тех специалистов, которые планировали в перспективе занять руководящие должности. И вот в 1981 году Николай Рыжков совершает еще один переход в карьерном плане - его избирают в качестве члена Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. А в период с 22 ноября по 15 октября 1985 года он и вовсе был Секретарём этой главной в стране организации. Параллельно с этим он еще был и заведующим Экономического отдела ЦК КПСС. Также на протяжении пяти лет он входил в состав Политбюро ЦК КПСС.
Сам же политик говорит, что на столь высоких постах он оказался благодаря очень хорошему личному отношению к нему Юрия Андропова. Сразу же после вхождения в политическую элиту Рыжков начал вникать в обстановку в стране, предлагать реформы, дабы исправить тяжелое экономическое положение в государстве.
Начало правления Горбачева Николай Иванович воспринял с радостью, поскольку считал, что эта личность была способность реформировать загнивающую державу. В 1985 году Рыжков Николай - госудларственный деятель высшего ранга, ведь ему доверяют должность Председателя Совета министров СССР, что автоматически делало его вторым лицом страны. В качестве премьер-министра он сумел внести огромный вклад в минимизацию последствий аварии в Чернобыле и землетрясения в Спитаке. Именно Рыжков занимался разработкой экономической программы перестройки. За это ему доставалось от либералов, которые обвиняли его в нерешительности, и коммунистов, считающих, что Николай стал предателем и отошёл от идеалов коммунизма. В результате в декабре 1985 года политика буквально «срубил» инфаркт, и потому он был вынужден выйти на заслуженный отдых.
Новая эпоха
Но многие ошибались, думая, что Николай Рыжков окончательно ушел из политики. В 1991 году он принял решение баллотироваться на пост президента России и лишь немного уступил Ельцину. А в 1995 году он попадает в Государственную Думу, где впоследствии сможет пробыть три созыва. В 2003 году зачисляется в состав Совета Федерации. Там он занимается вопросами естественных монополий. Полностью поддерживает политику Владимира Путина.
Личная жизнь
Несмотря на то, что Николай Рыжков - председатель многих государственных структур как в прошлом, так и настоящем, он все же такой же человек, как и мы все. Об этом можно судить по его привязанностям. Так, он очень любит общаться с людьми, писать статьи, читать отечественную и зарубежную литературу, слушать музыку, смотреть хорошие фильмы. Со своей супругой Николай Иванович живет уже очень много лет. В 1956 году у них родилась дочь Марина, которая впоследствии подарила своим родителя двоих внуков.
24 мая 1990 года во время прямой трансляции из сессионного зала Верховного Совета заявил, что стоимость хлеба и прочих продуктов питания неоправданно низкая и должна быть выше, что привело к огромной панике в потребительской среде.
В декабре 1991 года был одним из инициаторов обращения к Президенту СССР, в котором говорилось о запрете роспуска государства в Беловежской пуще.
В первый день марта 2014 года во время проведения заседания Совета Федерации положительно проголосовал за выдачу разрешения президенту Путину вводить при необходимости войска в Украину. К самому же Майдану Рыжков относится крайне негативно, считая, что этот бунт привел к власти в республике националистов. И уже через две недели Николай Иванович попал в санкционный лист Европейского Союза.
За свою жизнь Рыжков успел побывать не только в политической и производственной среде, но и также поработать главой совета директоров "Тверьуниверсалбанка".
Ныне покойный оппозиционер Борис Немцов считал Николая Иванович Рыжкова превосходным руководителем любого предприятия, однако крайне отвратительным и никудышным премьер-министром.
Наш герой имеет множество государственных наград, а также является почетным жителем сразу же нескольких городов.