№ 2000 / 39, 28.05.2015
Среди литературного бомонда столицы и других крупных российских центров, в основном, бомонда «постмодернистского» поднялся настоящий переполох. И кто бы мог подумать, что и такое может случиться в наше, столь щедрое на всякие неожиданности время…
И всё-таки это произошло. Со страниц «Литературной газеты» (2000, N 37) Павел Басинский , со страниц «Независимой газеты» (15.09.2000) Мария Ремизова истово взывают к Правительству, губернаторам, общественности, меценатам и даже ко всей «нашей большой стране» в целом — предотвратить беду, которая уже случилась. Басинский в заголовок своих тревожных раздумий даже вынес эти вечные, проклятые вопросы «Что делать? Кто виноват?», как видно, с подтекстом — для нас-де, так и не вскочивших в мировую цивилизацию, эти вопросы неразрешимы в принципе, маяться нам ими до скончания дней…
Что же, собственно, произошло? А случилась действительно беда — в России погибли толстые литературные журналы как уникальное явление российской культуры, нигде более не встречаемое. Об этом, как видно, вдруг узнали наутро выступившие авторы и подняли переполох в защиту культуры. Более чем уверен, что они искренне удивятся тому, что их такой вроде бы благородный порыв не разделят здравомыслящие читатели, политики и меценаты, и отнесут это, как обыкновенно бывает, на счёт их, читателей, отсталости и непросвещённости…
Дело же в том, что беда эта случилась несколько иначе и не теперь, а раньше. Переполох же поднялся в связи с тем, что Фонд Сороса прекратил свой библиотечный проект в России, то есть прекратил финансирование рассылки по библиотекам журналов «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Дружба народов», «Волга», «Иностранная литература» и других, которые он до сего времени поддерживал, как сознаётся Басинский, «из очевидно идеологических соображений». Правда, не все журналы погибли, а только те, которые «поддерживал» Фонд Сороса. Интересный факт для аналитически мыслящих литераторов. Иные же журналы, такие, как «Москва», «Наш современник», которые не пошли в идеологическое, то есть мировоззренческое, культурное, ментальное, услужение Соросу , сохранились, оказались в более выгодном положении, что автору «ЛГ» кажется почему-то парадоксальным…
В России, как помним, был предпринят ни больше ни меньше, как цивилизационный слом, то есть «перековка», «исправление» нас, поскольку такими, каковы мы есть, мы никак не укладывались в «цивилизованное» сообщество. Говорю о культуре, о нашей ментальности, а не о вещах легко поправимых — состоянии экономики, социальной сферы и так далее. И тут Фонд Сороса, бесцеремонно вмешавшись в нашу культуру, в конце концов разрушил толстые литературные журналы. Естественно, под благовидным предлогом о помощи. И это почему-то не вызвало ни тревоги, ни негодования всполошившихся теперь литераторов. Переполох же они подняли не в связи с гибелью журналов, не в связи с по сути упразднением, подменой литературы в России, а только тогда, когда вдруг оказалось, что им ни в качестве авторов, ни в качестве сотрудников идти больше некуда…
Но Фонд Сороса своё дело сделал. Факт прекращения финансирования это убедительно подтверждает. Но почему не сделали своё дело литераторы, взывающие теперь о помощи? Они мало того что не выступили в защиту литературы и журналов, против бесцеремонного вмешательства в нашу культуру, мало того что не выполнили свой долг литераторов, но бросились помогать тому, кто это достояние рушил. Оплачиваемый факт формального выхода журналов оказался для них дороже и литератур, и журналов. Вот и весь ответ на вопрос «Кто виноват?».
Но что же делать? Видимо, бессмысленно спасать то, что уже давно разрушилось, ибо теперь это будет вовсе не спасением журналов, а продолжением дела Сороса. Неужто литераторы не знали, что от учебников Фонда Сороса отказались целые российские области, и отказались именно по идеологической, содержательной их направленности… Так почему же литераторы оказались заодно с Соросом, а не с народом?.. Это — тоже ответ на вопрос «Кто виноват?».
Вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?» были бы более уместны тогда, когда Сорос только начал своё дело в России, а не тогда, когда он его завершает.
Теперь данные литераторы согласны на что угодно, лишь бы сохранить уже не существующие журналы, даже на государственный статус, то есть стабильное финансирование. Как понятно, в обмен в значительной части на свободу творчества. А как же при этом свобода слова, коей годами морочили голову согражданам? А как же былая вроде бы принципиальность и демократичность… Беда-то ведь случилась не только в редакциях журналов, но в стране, в народе. Случилось то, о чём писал Иван Бунин в «Окаянных днях»: «Распад, разрушение слова, его сокровенного смысла, звука, веса». Эту беду теперь стабильным государственным финансированием не исправить, разве только ещё более усугубить, загнав её вглубь.
Но что же делать? Во-первых, не блудить на поприще литературном. Во-вторых, давно рухнувшие журналы в том виде, в каком они сейчас есть, поддерживать бессмысленно. Следует восстанавливать разрушенное, то есть возвращать слову смысл, цвет, вкус. А это, вполне возможно, потребует иных средств и форм, чем толстые литературные журналы. Во всяком случае, двенадцать стройных книжек журнала в году, которые мало кто читает в нынешнем социальном положении и духовном состоянии, — это немыслимая роскошь. Может быть, теперь, как в годы войны, следует выпускать крохотные карманные книжицы с произведениями литературы?
Совершенно очевидно, что нынешний запоздалый крик о спасении журналов лукав, это крик не о спасении журналов, а о спасении себя, спасении своей возможности и дальше блудить на поприще литературном…
Пётр ТКАЧЕНКО
(читательский рейтинг - 55.)Литературный критик, публицист, прозаик.
Родился в 1950 году на Кубани, в станице Старонижестеблиевской. Окончил Владикавказское высшее общевойсковое командное училище и Литературный институт по семинару критики. Служил в войсках. Работал в журнале «Пограничник», газете «Красная звезда», в Военно-художественной студии писателей, главным редактором редакции художественной литературы издательства «Граница». Полковник в отставке. Член Союза писателей России.
Автор многих книг, в том числе «Где спит казацкая слава», «В поисках града Тмутаракани. Невостребованные размышления о русской литературе и жизни», «Не для меня придёт весна», «Возвращение Екатерины», «Слово о Мараварской роте», «Кубанские зори», «Драма грозного царя», «Когда же произойдёт смена вех? (Новая смена вех)», «Кубанские пословицы и поговорки», «Кубанские обряды». «Кубанская свадьба», «Кубанский лад. Традиционная народная культура: вчера, сегодня, завтра», «Кубанские байки. Та брехня, что лучше правды», «До разгрома и после него. Своевременные размышления о русской литературе и жизни. Литературно критические повести» и других.
Пётр Ткаченко - составитель первого словаря кубанского диалекта за всю его историю - «Кубанский говор. Балакачка».
ПЕТР ТКАЧЕНКО
КУБАНСКИЕ ЗОРИ
Воздалече, воздалече в чистом поле
Пролегала не дорога - тропа малая;
Шли по ней два невольничка молодые,
Увидали два невольничка густой камыш.
Они просили камыш-траву ночлег себе:
«Прими ты нас, камыш, гостьми себе.
Дозволь ты нам суконные онучи просушити,
Ременные бахил очки тут провялити!»
Легли тут добрые молодцы
в камыш-траву.
Со вечера камыш-травушка приутихла,
Со полуночи камыш-травушка
возговорила:
«Уставайте вы, невольнички молодые,
За вами есть черкесская злая погоня.
Росланбек-мурза с узденями недалеко!»
Встрепенулись добры молодцы,
в ход пустились.
Перед балкой они камышовой
очутились.
Дошли вниз по ней молодцы
до трясины,
Схоронились в ней молодцы
со всем телом.
Росланбек-злодей до балки той
доезжает,
Не нашедши их, - за Кубань-реку
завертает.
Старинная песня
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
У самой закраины бесконечных приазовских лиманов и плавней притаился, притулился к камышовому берегу хутор Лебеди, на местном наречии - Лэбэди. Когда-то он назывался Лебедевским, но теперь такого его названия уже никто не помнит. Со временем просторечное имя его перекочевало и на географические карты.
С той немыслимой высоты, какой достигают лишь степные коршуны, было видно, как вокруг волновались бархатившиеся под ветром бескрайние камыши. Иногда они разбивались водной гладью, словно на темно-зеленый бархат было брошено зеркало. Изредка попадались острова-гряды, поросшие темным терновником. И так тянулось до самого моря. В этих диких, родных просторах, казалось, было не только легко укрыться, но и бесследно пропасть навсегда.
В этих приазовских плавнях где-то притаилась и затерялась во времени древняя Черноморская Русь, соперничавшая с самой северной Ладогой. Ученые-лингвисты доказывают теперь, что именно здесь, в кубанских лиманах и плавнях, зародился корень рус, давший имя русскому народу, что именно отсюда он пошел на север, на всю Русь, что именно отсюда есть пошла Русская земля…
Хутор был большим и богатым, несмотря на то, что устроился он на скудных гривенских солончаках. Садов здесь почти не было и не потому, что их не сажали - на таких землях они просто не росли. Деревья выходили какие-то низкорослые и жалкие. Пашня тоже особого прибытку не давала. Обширные выгоны вокруг хутора были покрыты сизой, голубоватой полынью. Достаточно было пройти по ее приземистым зарослям, чтобы почувствовать, как переполняется воздух душным, горьковатым полынным запахом.
Основным богатством хутора была рыба. К байде, каюку, дубу - ко всякого рода иным лодкам здесь привыкали сызмальства, так же, как к лошади и коню. Ходить и плавать дети обыкновенно обучались одновременно.
Мне это странное, это легкое и ласковое название хутора - Лэбэди - помнится с детства, как некая далекая, чудная, таинственная и сказочная страна. И было удивительным со временем узнать, что хутор этот находится всего лишь в пятидесяти километрах от моей родной Стеблиевки.
Оттуда приходили к нам в станицу скрипучие, как всполошенные гуси, возы, пропахшие сладковатым духом лиманов и сушеной рыбы. С такой, рассохшейся под степным солнцем арбы, гарбы, проезжавшей по улице, заведенно кричал мужчина, зазывая станичников:
Миняю рыбу на хрукту!
Вскоре арба замирала на обочине улицы, в тени акаций, на изумрудном ковре спорыша.
Хозяин бросал лошадям охапку сочной, темно-зеленой люцерны, видно, скошенной где-то по пути. И пока лошади хрумкали, позвякивая удилами и свистя хвостами, отгоняя прилипчивых мух и слепней, вокруг собирался скорый базар. Тащили ведрами сушку - резаные светло-коричневые сушеные яблоки; печеные, изрытые морщинами груши; черные, искрящиеся на солнце сливы; лупаные оранжевые жердели; несли также свежие фрукты. Хозяин раскладывал на брезентовой попоне свой товар, поясняя:
Оцэ пару платованых шаранив, або одну сулу - за видро сушкэ…
Подставлялся мешок или грубый кроповьяный чувал, и с шумным шорохом в него высыпалась сушка. Звонко, легко, радостно и весело звякало дужкой пустое, порожнее ведро. Кто-то непременно спрашивал:
А видкиля ж вы, дядько?
На что тот не спеша, возясь со своим товаром и не глядя на спрашивающего, отвечал:
Та з Грывэнэ.
А иногда произносилось это загадочное, легкое, парящее в воздухе слово:
3 Лэбэдив!
Где она, эта чудная, загадочная, сказочная, таинственная страна Лэбэди, где ловится такая рыба, откуда приходят эти пахучие возы и где, видно, водятся лебеди?! Она должна была быть непременно где-то далеко-далеко, где-то за степным горизонтом, куда скатывается уставшее за день солнце, где-то за тридевять земель, куда никогда невозможно дойти… Такое чудное место не может находиться рядом, куда арба может доскрипеть за полдня.
Этот стихийно собирающийся на станичной улице базар под парящими купами старых акаций, такой понятный и простой обмен вносили в жизнь оживление, какое-то радостное возбуждение, словно что-то произошло, что-то случилось значительное. Оттуда, с неведомых Лебедей, к нам приходила радость. Радостное возбуждение не оставляло нас уже до вечера. И на следующий день, при виде в чулане длинной, серебристой низки сушеной тарани, оно вновь всплывало, напоминало о вроде бы действительно, в самом деле происшедшем празднике, угадывалось по смешанному запаху сушеных фруктов, рыбы, колесного дегтя и конского пота. И все это вмещалось в едином пьянящем слове - Лэбэди…
Знать бы тогда, в те далекие благословенные времена, что через многие годы мне, уже поскитавшемуся по свету и дожившему до седин, припомнится вдруг это легкое слово, всплывет в памяти казалось бы неожиданно и беспричинно мир, им обозначаемый. И не просто припомнится, но станет самым важным, подступит к горлу удушливым комом, и я, отбросив все, чем жил до этого, стану вслушиваться в него, словно надеясь распознать в нем нечто столь важное для себя, столь необходимое, без чего жить далее невозможно…
И теперь, бывая в родной станице, я непременно наведываюсь на этот хутор, хотя нет у меня там ни родных, ни знакомых. И не знаю, какая такая сила влечет и тянет меня туда, что мне там нужно, что надеюсь там высмотреть и выпытать у безмолвной и равнодушной равнины. Людская же молва о когда-то там происходившем все тише и тише. И вот уже почти ничего невозможно разобрать из ее случайных обрывков, и уж тем более невозможно сложить еле доносящееся в цельную, всем понятную и дорогую картину.
Стынет в своем извечном молчании степь. Все вроде бы забыла она из того, что происходило на ее беззащитном лоне. Всех сынов своих растеряла, распустила беспечно по свету и в родных пределах, не упомнив даже их имен. Остался неизменным только темный камыш, настороженно и пугливо о чем-то шелестящий, черные болотистые заводи лиманов, пугающие своей бездонной темной глубиной. Да весело сияющая голубая даль с сиреневыми разливами клубящегося над землей кермека.
Равнина, от которой кружится голова, ширится душа, где так непросто удержаться всякому, по ней проходящему. Кажется, ничего эта молчаливая, безмолвная степь не упомнила, да и как тут уберечься человеку на такой равнине, продуваемой всеми вселенскими ветрами. На такой равнине человеку невозможно заблудиться, здесь можно только бесследно исчезнуть во времени, пропасть навсегда, без всякого следа, словно и не было его никогда на свете…
Хутор Лебеди находится несколько в стороне от автомобильной трассы, ведущей в станицу Гривенскую. Напротив хутора - мост через ерик. Это, видно, и есть та Вороная Гребля, именем которой хутор некогда и назывался. У дороги, отходящей в хутор, на обочине, стоит теперь среди степи трехстенная кирпичная автобусная остановка, каких уже давно не делают. На ее стене еще в советские романтические времена была выложена мозаикой цветная картина: распластав крылья, летят лебеди… Остановка обшарпана и неухожена. Мозаичная картина местами уже осыпалась. Ясно, что если за ней не будет догляда, она совсем пропадет и погаснет тогда эта чудная сказка о лебедях, все еще живущая в душах.
Может быть, именно потому меня и потянуло на этот хутор, что я вдруг каким-то шестым чувством учуял, что моей дорогой детской сказке грозит опасность. Конечно, никакой преднамеренной мысли у меня не было, но, оказавшись здесь, я понял, что предчувствие меня не обмануло. Но пока еще легко и свободно летели эти лебеди, невесть откуда взявшиеся. Приснившиеся, привидевшиеся, пригрезившиеся людям, реальное существование которых подтверждалось этой мозаичной картиной на обшарпанной, изнутри исписанной непристойными словами, торчащей среди степи автобусной остановке.
Сегодня на Кубани много делается для воспитания любви к прошлому, возвращения исторической памяти. Библиотекари тоже вносят свою лепту, привлекая читателей к изучению краеведческой литературы. Пётр Иванович Ткаченко, яркий писатель-публицист, в одном из интервью назвал л итературу «способом сопротивления злу». В этом смысле библиотекари и писатели связаны одной целью – воспитанием молодого поколения, сохранившего веру, нравы, язык отцов, поколения умеющего читать хорошую литературу.
Для нас, каневчан, живущих на кубанской земле особенно дорого творчество Петра Ткаченко, этого терпеливого собирателя кубанского фольклора. Два года назад, в дни 65-летнего юбилея автора, наша библиотека организовала встречу с творчеством Петра Ивановича. И хотя сам писатель не присутствовал на нашей встрече, читатели могли познакомиться с его многочисленными изданиями и даже насладиться сценами из жизни кубанских казаков в исполнении наших самодеятельных артистов.
В библиотеках района проводятся литературные обзоры «Верность традициям казачьего края», во время которых читателей знакомят с народными традициями и обрядами (книги Ткаченко П. «Кубанские обряды», «Кубанская свадьба», «Кубанские песни»), а с помощью книги «Кубанский говор» школьники с удовольствием переводят слова с кубанского говора на русский язык. В Год литературы Пётр Ткаченко в качестве благотворительной акции выслал каневчанам для библиотек района свои книги в количестве четырёхсот экземпляров, в том числе семь выпусков авторского альманаха «Солёная Подкова», альманаха «Поход». Сегодня прозаик Пётр Ткаченко отмечает тридцать лет творческой деятельности. В 1987 году издана п ервая книга неординарного мыслителя, острого литературного критика, полковника П.И. Ткаченко – «Слава Игоревой рати».
В этом сообщении вы можете прочесть краткий ознакомительный обзор творчества Петра Ткаченко и познакомиться с его биографией.
Природная любовь к чтению, к поэзии, а особенно к А. Блоку обернулась для Петра Ивановича тягой к писательству – поступил на заочное отделение в Литературный институт им. М. Горького на семинар критики. Дальше – журналистская работа в журнале «Пограничник», газете «Красная Звезда», в издательстве «Граница». Сейчас Пётр Иванович – полковник в отставке. Член Союза писателей России.
П окинувший малую родину в юности, долгие годы проживающий в Москве, он не оторвался от Кубани, хотя там, в родной станице кроме сиротливого отцовского дома и родительских могил его никто не ждёт. Но именно там он находит ту таинственную силу, необходимую для творчества, которая и придаёт смысл нашей жизни. Вот как писал о творчестве Петра Ткаченко писатель Виктор Богданов: «Читая книги нашего земляка, я наслаждался и глубиной мысли, и нетривиальностью суждений, и первоклассным русским языком, который мы начинаем забывать. Голос Петра Ткаченко сегодня – один из самых чистых и свежих в нашей литературе».
Лучшей характеристикой творчества Петра Ткаченко является письмо читателя из г. Сочи Александра Явлинского: «Прочитал Вашу книгу «Где спит казацкая слава». Когда читал, включил радио на громкость, чтобы соседи не слышали, как я плакал навзрыд…». Это первая книга о том, как возрождается казачество в наши дни. Отношение к казачеству у Ткаченко особое. Именно он воедино собрал в словаре фразы кубанского диалекта о казаках: «Казак з бидою, як рыба з водою», «Як казак народывся, сатана зажурывся», «Душа – Богу, жизнь – царю, слава – казаку!».
В книге «Где спит казацкая слава» есть очерк «Тайна Джанхота» − в нём сожаление о том, что до сих пор не найден архив Ф.А.Щербины, этот бесценный клад для потомков. Здесь же есть и упоминание о кубанской казачьей песне, записанной в станице Новоминской в 1883 году: «А пока музыкы гралы – нас люды зналы. А як персталы, то й лаяты сталы…».
Мы сейчас слушали народную песню, давайте признаемся, не все слова нам понятны. Чтобы понимать кубанские песни, пословицы, необходимо обладать хотя бы минимальным запасом слов кубанского диалекта. И здесь отличным подспорьем станет книга «Кубанский говор» ‒ авторский словарь Петра Ткаченко. В ней в алфавитном порядке расположены слова кубанского диалекта с их переводом на русский язык. Например: слово «Зоряно». Затем следует объяснение, перевод на русский – «Светло (ночью) от луны». И пример из песни: «Ничь яка мисяшна, зоряна, ясная, выдно хочь голкы збырай». Словарь «Кубанский говор» и другие книги о самобытном кубанском диалекте и народных традициях казачества стали самыми популярными и востребованными , особенно после введения кубановедения. Как признаётся сам автор, «каким-то образом находят меня люди и в Москве, и на Кубани, требуя этих книг. Причём, люди молодые. Это лишний раз убеждает в том, что русские люди казаками хотят быть...».
Ежегодные отпуска с 90-х годов Пётр Ткаченко стал проводить в разъездах по станицам, собирая у памятливых стариков золотые россыпи кубанского фольклора.
В книгу «Кубанские пословицы и поговорки»вошли пословицы, собранные Петром Ткаченко, его помощниками из станиц и городов Кубани. В сборник вошло и уникальное наследие учёного-самоучки из станицы Отрадной Сергея Даниловича Мастепанова. Пословицы, как никакой иной жанр народной поэзии дают краткую и ёмкую характеристику человека и всего народа. Среди кубанских пословиц, конечно, немало общерусских, произносимых на свой лад, но немало и таких, за которыми просматривается своеобразный тип казака, человека решительного с характером. Разве не чувствуется казачка, скажем, в такой пословице: «Як нэма чоловика (то есть мужа), так купыла б, а е, так задавыла б». В этих афористичных высказываниях ‒ мудрость народной жизни, жизненная правда в иносказательной форме. Например: «Дивчата шьють, та спивають, а маты порэ, та плаче». Здесь речь идёт, конечно, не о шитье. Среди пословиц есть и философские, и иронические.
Успел Пётр Ткаченко захватить уходящие в небытие казачьи традиции, издав «Кубанские обряды», «Кубанскую свадьбу», «Кубанские песни». В книге«Кубанские песни»кроме текстов кубанских народных песен автор представляет много размышлений о роли песен в жизни человека, об их тематике, основных символах. Писатель рассматривает народную песенную традицию в точки зрения поэтической, не касаясь музыкальной стороны. Автор не отрицает того, что все наши кубанские песни украинского происхождения. Но их тексты содержат в себе смысловые изменения, приобретают новую окраску. Эти изменения определялись новыми условиями жизни черноморцев, другим составом населения обживаемого края. Многие из песен, тексты которых есть в книге, известны и у нас. Их исполняют фольклорные коллективы района.
В книгу «Кубанские обряды»вошли святочные обряды, а также обряды Крестины, Пасха, Троица и другие. Их по праву называют живой связующей нитью между поколениями. Автор отмечает, что до него ни один кубанский фольклорист не описывал обряд «Проводы в армию», обычно реконструируют обряд «Проводы казака на службу». Ткаченко удивляется «А с не казаками как быть»?, чётко понимая, что народ – это не только казаки.
В этом году к нам в библиотеку пришла самая новая книга Петра Ткаченко«Кубанские байки. Та брехня, что лучше правды».Она сразу приобрела популярность, ещё не успев выйти из стен библиотеки. Байки – один из видов устного народного творчества. Это короткие занимательные рассказы с неожиданной концовкой.
Кроме работ, в которых Пётр Ткаченко исследует кубанский фольклор, у него есть и проза. Но проза эта всё равно из жизни. Так в книге «Не для меня придёт весна… Запоздалые рассказы» есть замечательный рассказ с одноимённым названием. Это современная драма о любви, которая не могла состояться в современных условиях войны и ненависти. Это бесподобный по эмоциональному воздействию кавказский рассказ, как его определил сам автор.
Пётр Ткаченко заметил, что роль русской литературы в увековечивании знаковых событий в нашей истории – заглавная. Сколько оказалось бы в ней героических страниц неизвестными, когда бы не Лев Толстой с «Севастопольскими рассказами», «Войной и миром», Шолохов с «Тихим Доном» и «Поднятой целиной». Пётр Ткаченко продолжает эту традицию.
В нашей библиотеке есть роман-исследование «Кубанские зори» о легендарном казаке, поистине народном мстителе хорунжем Василии Рябоконе, являвшемся символом повстанческого движения и непокорности в приазовских плавнях вплоть до конца 1924 года. В отличие от многих борцов с большевизмом, В.Ф. Рябоконь до сих пор не реабилитирован. Его оправдал сам народ, в поколениях передающий легенды о нем, как и о всяком народном герое — неуловимом и бессмертном.
Отыскать правду в песнях, стихах, письмах солдат и офицеров ограниченного контингента советских войск в Афганистане – такова цель многолетних трудов Ткаченко по собирательству «афганского фольклора». Воинский фольклор был опубликовал в книгах «Когда поют солдаты», «Время выбрало нас», «Дорогие мои…», «Офицерский романс», «Военный романс». У нас есть книга «Из пламени Афганистана», в которой Ткаченко собрал вместе стихи и песни советских воинов, выполнявших интернациональный долг в Афганистане.
В каждом выпуске альманаха – горячая публицистика о русской истории. Литературная критика. Особенно много ярких статей о творчестве любимых автором А. Блока, Н. Рубцова, Ю. Кузнецова, В. Шукшина, нашего земляка Н. Зиновьева.
Жаркое участие в общественных дискуссиях: Бандит или народный заступник Василий Рябоконь, возглавлявший в Гражданскую войну кубанских повстанцев? А нужно ли восстанавливать памятник Екатерине Второй в Краснодаре? И правомерно ли возвращать городу старое название – Екатеринодар? Ткаченко убедительно обосновал как своё «да» по первому вопросу, так и свое категорическое «нет» – по второму.
Название альманаха «Солёная подкова» – от грязевого лечебного озера в форме подковы близ родной станицы Петра Ткаченко. Находка подковы, по поверью, приносит счастье. Прибитая над входом – защищает от нечистой силы. Так что понятно, чем хочет одарить читателей издатель альманаха.
Издаётся альманах при содействии Московского творческого объединения «Казачий кругъ» в рамках Культурно-просветительской Инициативы «Походъ». Эта Инициатива «Походъ» предусматривает и уже осуществляет обширную программу по сохранению, освоению и распространению народной казачьей культуры.
Семь выпусков альманаха «Солёная Подкова» составляют по цвету обложек комплект книг «Радуга». Каждую из этих книг можно взять на абонементе в нашей Межпоселенческой центральной библиотеке. Прочитать, задуматься, рассказать об этом друзьям, как это сделали читатели, оставившие свои отзывы на просторах Интернета:
«Читаем с интересом, хотя и не со всем соглашаемся. У подчас противоречивого Петра Ивановича нередко суждения идут вразрез с общепринятыми. Своеобычный Ткаченко побуждает к горячей полемике. Но в спорах рождается истина. Вот и будем её искать, взяв вместо компаса «Солёную Подкову».
Писатель Ткаченко Петр Иванович родился 15 июня 1950 года на Кубани, в станице Старонижестеблиевской. Окончил Владикавказское высшее общевойсковое командное училище и Литературный институт по семинару критики. Служил в войсках, работал в журнале «Пограничник», газете «Красная звезда», в Военно-художественной студии писателей, главным редактором редакции художественной литературы книжно-журнального издательства «Граница». Полковник, член Союза писателей.
Всегда находился вне политизированных литературных направлений, пытаясь заниматься именно литературой, что в условиях старой и новой идеологизированности общества, упразднения и подмены литературы, по сути невозможно. Его книги не попадали в поле шумной популярности, но всегда касались важных духовных и мировоззренческих основ бытия и социальных аспектов нашей жизни, а потому всегда находили своего внимательного читателя.
Книги Петра Ткаченко
СЛАВА ИГОРЕВОЙ РАТИ. Читая «Слово о полку Игореве…» Библиотечка журнала «Пограничник», №2/128/, М., 1987 г.
КОГДА ПОЮТ СОЛДАТЫ. Современное самодеятельное песенное творчество советских воинов, выполняющих интернациональный долг в Афганистане. М., «Молодая гвардия», 1987-1988 гг. Запись текстов, составление и вступительная статья.
ВРЕМЯ ВЫБРАЛО НАС. Песни, рожденные в Афганистане. М., Военное издательство, 1988 г.
АФГАНИСТАН БОЛИТ В МОЕЙ ДУШЕ. Воспоминания, дневники советских воинов, выполнявших интернациональный долг в Афганистане. Литературная запись и составление. М., «Молодая гвардия», 1990 г.
ИЗ ПЛАМЕНИ АФГАНИСТАНА. Стихи и песни советских воинов, выполнявших интернациональный долг в Афганистане, и стихи, посвященные им. М., «Советская Россия», 1990 г.
ДОРОГИЕ МОИ. Письма из Афгана. М., Профиздат, 1991 г.
ДО РАЗГРОМА И ПОСЛЕ НЕГО. Кто и как убил Александра Фадеева? Куда и зачем вел людей Левинсон? Кто и кого разгромил в «Разгроме»? Откуда взялся Ленин? Версия. После разоблачения. Незаконные дети России. Вместо открытого письма А.И.Солженицыну. М., 1994 г.
ГДЕ СПИТ КАЗАЦКАЯ СЛАВА. Станичные рассказы. По страницам кубанской культуры. Как возрождается казачество. «Пресс-Соло», М., 1995 г.
ОФИЦЕРСКИЙ РОМАНС. Песни русского воинства. М., «Граница», 1999 г.
КУБАНСКИЕ ПОСЛОВИЦЫ. С.Д.Мастепанов о пословицах и поговорках народов Северного Кавказа. М., «Граница», 1999 г.
В ПОИСКАХ ГРАДА ТМУТАРАКАНИ . Невостребованные размышления о русской литературе и жизни. М., Издательство Московского государственного университета, 2000 г.
НЕ ДЛЯ МЕНЯ ПРИДЕТ ВЕСНА… Запоздалые рассказы. М., «Граница», 2000 г.
НА ОЛЬГИНСКОМ КОРДОНЕ. М., «Стольный град», 2000 г.
КУБАНСКИЕ ПЕСНИ. С точки зрения поэтической. М., «Стольный град», 2001 г.
СЛОВО О МАРАВАРСКОЙ РОТЕ. Неоконченная повесть. Издательство гуманитарного университета. Екатеринбург, 2002 г.
ЗАГАДКА ГЕНЕРАЛА ОСЛИКОВСКОГО. Хроника одной судьбы. М.,2002 г.
КУДА ДЕВАТЬ ЕКАТЕРИНУ?.. О памятнике Екатерине П в Краснодаре. Почему не получается его восстановление. Тайна Керченского пролива. Погибнет ли Тамань. Затерянное войско. М., 2002 г.