Траур Натальи Гончаровой по убитому на дуэли мужу продлился семь лет. Когда Александр Пушкин был смертельно ранен, ей было всего 25 лет, из них замужем она успела пробыть шесть. Многочисленные сохранившиеся портреты и воспоминания современников говорят о том, что женщина эта была на редкость красива, блистала в свете и неизбежно привлекала внимание мужчин.
Вечный траур по мужу (как, например, вдова Александра Грибоедова) она носить не стала и приняла предложение генерал-лейтенанта Петра Ланского, с которым провела остаток жизни.
С первым супругом Александром Пушкиным Наталья Гончарова познакомилась в 16 лет, тогда как ему было уже 29. Поэт был очарован и выразил готовность жениться на ней сразу же, но помолвка затянулась на три года. Причины были банальными: разлад с будущей тещей (мать невесты была недовольна их разницей в возрасте и дурной репутацией Пушкина как вольнодумца и игрока) и безденежье. Свадьбу сыграли лишь в 1831 году.
Наталья Гончарова в 1843 году.
За шесть лет у супругов родились четверо детей. В 1837 году все еще молодая и прекрасная Наталья Николаевна овдовела. Несмотря на то что Пушкин погиб в расцвете творческих сил и на пике славы, материальное состояние семьи было удручающим. Поэт успел немало задолжать и заложить имение отца. Положение спасло распоряжение Николая I заплатить долги покойного, назначить вдове и дочери пенсион, отправить сыновей в пажи со стипендией и издать сочинения Пушкина за казенный счет в пользу вдовы и детей.
«Отправляйся в деревню, носи траур по мне в течение двух лет, потом выйди замуж, но только не за шалопая», — обращался поэт к жене перед смертью. Это пожелание она выполнила, По словам биографов, жизнь вдовы давалась ей с трудом - в делах управления имением она была совершенно невежественна и нуждалась в помощи, деньги нередко брала в долг. После смерти мужа сплетни и слухи преследовали ее: ее называли любовницей Дантеса, фавориткой императора, легкомысленной красоткой. Вернувшись два года спустя из деревни, Наталья Николаевна не спешила возвращаться в общество - в свет она вновь начала выходить лишь в 1843 году.
13 лет разницы
Год спустя состоялось ее знакомство с генерал-майором Петром Ланским. Их познакомил брат Натальи Николаевны, который был сослуживцем Ланского.
Петр Ланской был ровесником Пушкина.
Генерал-майору на тот момент было уже 45 лет, Наталье - 32, отделяли от Ланского ее те же 13 лет, что в свое время - от Пушкина. Жизнь Ланского была посвящена военной карьере: начав со службы в Кавалергардском полку, он за год до знакомства с Гончаровой был произведен в генерал-майоры и назначен командиром лейб-гвардии Конного полка. Спустя 10 лет он получил чин генерал-лейтенанта. Позже, в 1864 году, Ланской перешел на гражданскую службу, возглавлял различные комиссии и комитеты, в 1865 году исполнял обязанности Петербургского генерал-губернатора. В 1866 году был произведен в генералы от кавалерии.
В отличие от Пушкина, он не был окружен слухами и скандалами, имел репутацию человека сдержанного и убежденного холостяка. Встреча с Натальей Пушкиной стала поворотной точкой в его жизни - эта женщина заставила его изменить свое отношение к браку.
«Союз голода с нуждою»
Скромную свадьбу сыграли год спустя после знакомства в Стрельне. Питавший нежные чувства к семье Пушкина императора Николай I, узнав о помолвке, предложил себя на роль посаженного отца, но Наталья Николаева вежливо отказалась, не желая привлекать к свадьбе излишнее внимание.
Известно, что на момент женитьбы Ланской, как и Пушкин в свое время, был небогат. Несмотря на это нашлись сплетники, которые продолжали поддерживать слухи о браке «по расчету»: якобы благодаря связи с императором Наталья Николаевна начала продвигать нового мужа по службе. «После семи лет вдовства вдова Пушкина выходит за генерала Ланского <…> ни у Пушкиной, ни у Ланского нет ничего, и свет дивится этому союзу голода с нуждою. Пушкина принадлежит к числу тех привилегированных молодых женщин, которых государь удостаивает иногда своим посещением. Недель шесть тому назад он тоже был у нее, и, вследствие этого визита или просто случайно, только Ланской вслед за этим назначен командиром Конногвардейского полка, что, по крайней мере временно, обеспечивает их существование», - писал в 1844 году член Государственного совета и будущий директор Публичной библиотеки Модест Корф.
Наталья Николаевна Пушкина-Ланская. Начало 1860-х гг.
Действительно, головокружительной страсти в этих отношениях никто не замечал, но и о расчете вряд ли стоило говорить. Два взрослых опытных человека строили свой союз не на легкомысленном очаровании, но на глубокой привязанности и взаимном уважении.
«Пустые слова не могут заменить такую любовь, как твоя. Внушив тебе с помощью Божией такое чувство, я им дорожу. Я больше не в таком возрасте, чтобы голова у меня кружилась от успеха. Можно подумать, что я понапрасну прожила 37 лет. Этот возраст дает женщине жизненный опыт, и я могу дать настоящую цену словам. Суета сует, все только суета, кроме любви к Богу и, добавляю, любви к своему мужу, когда он так любит, как это делает мой муж», — писала Наталья Гончарова Петру Ланскому.
Семеро детей
Ланской как своих принял четырех детей супруги от брака с Пушкиным. Во втором браке у Натальи Николаевны родились три дочери: Александра, Елизавета и Софья. Все дети получили блестящее образование, мальчики сделали после этого хорошую карьеру, девочки - удачно вышли замуж.
Наталья и Петр Ланские прожили вместе 19 лет. Наталья Николаевна умерла, когда ей было 52 года, от воспаления легких. В последние часы с ней были верный муж, дети и родственники.
Петра Ланского похоронили рядом с женой
Петр Ланской пережил супругу на 14 лет, неустанно заботясь о детях. Из жизни он ушел в 1877 году, после чего был похоронен в Александро-Невской Лавре, в одной могиле с женой. «Ко мне у тебя чувство, которое соответствует нашим летам: сохраняя оттенок любви, оно, однако, не является страстью, и именно поэтому это чувство более прочно, и мы закончим наши дни так, что эта связь не ослабнет», - писала Наталья Николаевна мужу в одном из посланий. Так и получилось...
Бог при рождении щедро одарил ее. Она считала - сверх меры. Говорила позже: "Красота моя - от Бога!"
Уже в восьмилетнем возрасте все обращали внимание на редкое, классически-античное совершенство черт ее лица и шутливо пугали маменьку - саму замечательно красивую женщину, - что дочь со временем затмит ее красоту и от женихов отбоя не будет! Суровая и решительная маменька в ответ поджимала губы и, качая головой, говорила: "Слишком уж тиха, ни одной провинности! В тихом омуте черти водятся!" И глаза ее сумрачно поблескивали...
Таша родилась 27 августа 1812 года в поместье Кариан, Тамбовской губернии, где семья Гончаровых с детьми жила после вынужденного отъезда из Москвы из-за нашествия Наполеона. Мать, Наталия Ивановна Гончарова, считала, что младшенькую дочь неимоверно разбаловал свекор, Афанасий Николаевич, не дававший до шести лет увезти внучку из Полотняного завода (обширное родовое имение Гончаровых под Калугой) в Москву, на Большую Никитскую, где поселялась семья на зиму.
Девочка воспитывалась у деда, на вольном воздухе огромного парка с 13 прудами и лебедиными парами, плавающими в них. Дедушка души в ней не чаявший, выписывал для нее игрушки и одежду из Парижа: доставлялись в имение тщательно упакованные коробки с атласными лентами, в которых лежали, закрыв глаза, фарфоровые куклы, похожие на сказочных принцесс, книжки, мячики, другие затейливые игрушки, дорогие платьица, даже маленькие детские шляпки для крохи-модницы по имени Таша.
Одну из кукол маменька в гневе разбила, уже позже, когда Наташа вернулась в родительский дом.
Никто не видел ее отчаяния, но матери, ее вспышек гнева и непредсказуемой ярости, тихая и задумчивая девочка с тех пор боялась несказанно! Её удивительные карие глаза с загадочной неопределенностью взгляда часто наполнялись слезами, но плакать она не смела - вслед за слезами последовало бы более строгое наказание! Оставалось одно - затаиться в уголке и переждать бурю. Так делала она и будучи уже совсем взрослой.
Жизнь рядом со строгой, всегда напряженной матерью, больным отцом, Николаем Афанасьевичем, не шла на пользу Наталии Николаевне она была до болезненности молчалива и застенчива.
Позже, когда она появилась в светских салонах Москвы и Петербурга, эту застенчивость и склонность к молчанию многие считали признаком небольшого ума.
Так что качества, поощряемые властной маменькой - покорность, полное повиновение и молчаливость, - сослужили Наталии Гончаровой плохую службу.
Иначе, вероятно, не могло быть в семье, где был тяжело болен отец - пристрастие к верховым прогулкам привело к трагическому падению с лошади: в результате ушиба головы Николай Афанасьевич Гончаров страдал помутнением рассудка, только в редкие моменты становился добрым, очаровательным, остроумным - таким, каким он был в молодости, до своей болезни. А все решения, требующие мужской силы, мужского ума и логики, принимала мать. Гончаровы владели обширнейшими имениями Ярополец, Кариан, Полотняный завод, фабрикой, конным заводом, славившимся на всю Калужскую и Московскую губернии! Управлять Гончаровским майоратом (имение, не подлежащее разделу и по наследству переходящее к старшему в роду, обычно сыну) женщине, когда-то блиставшей при дворе императрицы Елизаветы Алексеевны, привыкшей к восхищению, поклонению, шуму балов, было тяжело. Она не справлялась порою с огромным количеством дел, а признаться в этом ни себе, ни окружающим, считала непозволительным. До совершеннолетия сына Дмитрия всем распоряжалась она сама безраздельно и бесконтрольно!
Такая власть испортила окончательно характер и без того нелегкий. Но вполне возможно и то, что за резкостью и несдержанностью прятала Наталия Ивановна обыкновенную женскую растерянность и горечь от жизни, сложившейся не слишком-то легко.
Несмотря на все недостатки свои, детей Наталия Ивановна любила, как и всякая мать. Сыновей Ивана и Сергея, когда повзрослели, определила в военную службу, а трем свои барышням дала прекрасное по тем временам для девиц образование: они знали французский, немецкий и английский, основы истории и географии, русскую грамоту, разбирались в литературе, благо библиотека, (собранная отцом и дедом) под надзором Натальи Ивановны сохранилась в большом порядке. Стихи знаменитого на всю Россию Пушкина знали наизусть, переписывали в альбомы. Могли они вести и домашнее хозяйство, вязать и шить, хорошо сидели в седле, управляли лошадьми, танцевали и играли Не только на фортепьяно - могли разыграть и шахматную партию. Особенно в шахматной игре блистала младшая, Таша.
Вот что вспоминает о юношеских годах Наталии Николаевны Гончаровой ее близкая знакомая и соседка по имению Надежда Еропкина: "Я хорошо знала Наташу Гончарову, но более дружна она была с сестрою моей, Дарьей Михайловной. Натали еще девочкой отличалась редкою красотой. Вывозить ее стали очень рано, и она всегда была окружена роем поклонников и воздыхателей Место первой красавицы Москвы осталось за нею".
(Примечательный факт. Среди поклонников Натали немало было студентов Московского Университета - "архивных юношей" по выражению Пушкина. Вряд ли студенты-историки стали бы общаться с неумной барышней! - автор)
"Я всегда восхищалась ею, - продолжает далее Еропкина, - Воспитание в деревне, на чистом воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение ее было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц... Но главную прелесть Натали составляло отсутствие всякого жеманства и естественность. Большинство считало ее кокеткой, но обвинение это несправедливо.
Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в обращении, помимо ее воли, покоряли ей всех. Не ее вина, что все в ней было так удивительно хорошо!.. Наталия Николаевна явилась в семье удивительным самородком!" - отмечает в заключении Надежда Михайловна в своих воспоминаниях. (Цитируется по книге Н. Раевского "Портреты заговорили" т. 1. Изд-во "Жазушы". А-Ата 1983г.)
Этот самородок мгновенно поразил сердце и воображение знаменитого поэта, когда он увидел ее на балах танцмейстера Иогеля, в доме на Тверском бульваре, зимой 1828-1829 гг. Ей тогда едва минуло 16 лет. В белом платье, с золотым обручем на голове, во всем блеске своей царственной, гармоничной, одухотворенной красоты, она была представлена Александру Сергеевичу, который "впервые в жизни был робок".
В письме к будущей теще, Н.И. Гончаровой, от 5 апреля 1830 г., поразительном по откровенности, глубине и силе чувства, поэт писал: "Когда я увидел ее в первый раз красоту ее едва начинали замечать в свете. Я полюбил ее, голова у меня закружилась, я сделал предложение, ваш ответ, при всей его неопределенности на мгновение свел меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию; вы спросите меня - зачем? Клянусь вам не знаю, но какая-то непроизвольная тоска гнала меня из Москвы; я бы не мог там вынести ни вашего, ни ее присутствия..." (Сохранена авторская орфография письма) Наталия Ивановна, со своей обычной придирчивостью и скупостью, дала согласие не сразу, Пушкин год проходил в женихах! Долго и нудно решались вопросы с приданным.
Может быть, от этого проигрывала в каком-то отношении его страстная, увлекающаяся натура: мучительны были для него ощущения тоски и неуверенности в себе и своем праве на счастье, способности дарить это счастье другому человеку, особенно любимой женщине, кто знает?.. В одном из писем к Наталии Николаевне - невесте есть строки: "Быть может, она права, (мать невесты - автор) а не прав был я, на мгновенье поверив, что счастье создано для меня. Во всяком случае, вы совершенно свободны, что же касается меня, то заверяю вас честным словом, что буду принадлежать только вам или никогда не женюсь". (Из письма невесте в конце августа 1830 года)
Но как выиграла от столь мучительно-прекрасного, длительного романа русская литература, получившая в дар от поэтического гения целый цикл блистательных стихотворений ("Я Вас любил...", "Не пой, красавица, при мне...", "На холмах Грузии"), а в дальнейшем и шедевры эпистолярного жанра - письма поэта к невесте и жене! Благодаря своему такту, уму и благородству Наталия Николаевна сохранила тщательно все письма Пушкина к ней, и даже записки, свои же - по скромности - уничтожила.
Перечитывая даже строки, отрывки, неполные переводы с французского (современный перевод не может передать и сотой доли неповторимости и выразительности пушкинских писем к любимой!) не можешь отделаться от странного ощущения: невольной влюбленности в человека, который писал эти строчки сто с лишним лет назад. Словно слышишь голос, увлекающий и завораживающий так, что можно забыть течение времени, забыть все на свете...
И тогда понимаешь, почему Наталия Николаевна отдала руку и сердце человеку, намного старше ее, небогатому, имевшему в светском обществе славу блистательного поэта, но не очень благонадежного человека...
Ей ставят в вину ее возраст и говорят, что она хотела вырваться из-под гнета матери, обрести уверенность и свободу, которую дает положение замужней женщины, а любить поэта по-настоящему не могла никогда. Это полный вздор!
Прежде всего потому, что Наталия Николаевна осмелилась первой вступиться за честь своего будущего мужа, когда выяснилось окончательно что "госпожа Гончарова боится отдать свою дочь за человека, который имел бы несчастье быть на дурном счету у Государя". (Фраза А. Пушкина из его письма генералу А.Х. Бенкендорфу 16 апреля 1830 г.)
Наталия Николаевна написала письмо своему деду Афанасию Николаевичу Гончарову от 5 мая 1830 года: "Я с прискорбием узнала те худые мнения, которые Вам о нем внушают, и умоляю Вас по любви Вашей ко мне не верить оным, потому что они суть не что иное, как лишь низкая клевета!"
"Она защитила его от низости клеветы, ему ли было потом не стоять за ее честь насмерть, чтобы ни случилось?!" (В. Кунин.)
6 мая 1830 года Александр Сергеевич был официально объявлен женихом Наталии Николаевны Гончаровой. Разосланы извещения о помолвке.
Потом препятствием к венчанию были холерные карантины... Пушкин оказался взаперти, в объятиях "болдинской осени". Дары ее были для него более чем щедры, но временами, не часто получая письма от своей "рафаэлевской мадонны", Александр Сергеевич впадал в отчаяние. Он написал невесте письмо, в котором горечь сквозит в каждом слове, несмотря на шутливость тона:
"Наша свадьба точно бежит от меня; и эта чума с ее карантинами - не отвратительнейшая ли это насмешка, какую только могла придумать судьба?
Мой ангел, ваша любовь - единственная вещь на свете, которая мешает мне повеситься на воротах моего печального замка... Не лишайте меня этой любви и верьте, что в ней все мое счастье!" (А. Пушкин - Н. Гончаровой. 30 сентября 1830г.)
Родные Наталии Николаевны, видя постоянство и серьезность чувств, уступили окончательно: 18 февраля 1831 года (дата старого стиля) состоялась свадьба, в Храме Вознесения, на Большой Никитской, в Москве. На деньги Пушкина - 11 тысяч, сумма по тем временам немалая - шилось приданное невесты. И никогда позднее ни словом, ни намеком он не даст понять ни ей, жене своей, ни кому-либо еще из близких, что женился на бесприданнице! Об этом позже, без зазрения совести, напоминали другие - историки и исследователи, выдергивая цитаты из чужих писем, воспоминаний, а то и сплетен.
"Милое творенье (выражение Василия Жуковского, очарованного женой друга) - Натали" любила своего Александра и хорошо понимала, что такое - выйти замуж за Поэта. Она, кстати, редко называла его по имени - только при очень близких друзьях. Все вполне понятно при такой разнице в возрасте и том уважении, которое она испытывала к нему, тем более, воспитанная матерью в традиции почитания старших!
Александра Арапова, дочь Наталии Николаевны от второго брака, вспоминала о том, как мать рассказывала ей о первых месяцах жизни в роли замужней дамы: "Часто по утрам она сидела в гостиной с вязаньем и вышиванием совершенно одна, ей не с кем было и словом перемолвиться, потому что муж ее имел обыкновенную привычку запираться после завтрака в кабинете и писать часов до двух пополудни, а она не смела и не хотела мешать ему, запрещая и прислуге шуметь и беспокоить барина понапрасну. Весь дом ходил на цыпочках!" - с юмором заканчивает Александра Петровна. (Арапова. А.П. Воспоминания. Цитируется по книге В. Вересаева "Пушкин в жизни. т.2.)
В семнадцать неполных лет она стала хозяйкой большого и светлого дома, почти всегда наполненного смехом и говором гостей, которых надо было встречать неизменной улыбкой, накрытым столом, горячим чаем и приветливым словом, независимо оттого, каково настроение и самочувствие... Лето 1831 года Пушкины проводили в Царском селе. На одной из прогулок "поэтическая чета" повстречалась с четой императорской. Вот что об этом писала Ольга Сергеевна Павлищева, сестра поэта: "Императрица (Александра Федоровна, жена императора Николая Первого) в восхищении от Натали и хочет, чтоб она непременно появлялась при дворе. Моя невестка не в восторге от этого, так как умна, но она настолько любезна и прекрасна, что поладит и с двором и с Императрицей". (Дословная цитата из письма О. С. Павлищевой - мужу. 13-15 августа 1831 г.)
Конечно, она поладила, конечно, блистала на балах, но Пушкину это не совсем нравилось... И связано это было не только с пресловутым камер-юнкерским званием и мундиром - об этом много написано и в этом есть доля правды, и немалая! - но и, вероятно, с тем, что государственная служба тяготила Пушкина, вольного поэта, любимца Муз. Ведь Император назначил после этой нечаянной летней встречи Пушкину официальное жалованье, и он получил от Властителя задание писать историю Петра Великого и Пугачевского бунта. Находясь на службе в архивах, в дальних поездках по Уралу и Оренбуржью, он уже не мог позволить себе, как прежде, засесть, запершись, в Болдино или Михайловском и писать, писать, писать...
Впрочем, никогда он не упрекал жену свою в "зависимости жизни семейственной", справедливо судя, что она, эта жизнь, "делает человека более нравственным". Пушкин был счастлив в семейной жизни, и счастье это было ярким и насыщенным! Кто не верит, может прочесть его письма к жене, они опубликованы и изданы полностью, с подробными комментариями и точными проверками каждой даты и каждого факта.
Мы только бросим осторожный взгляд на эти письма, как и подобает воспитанным людям...
Декабрь 1831г. "Тебя, мой ангел, так люблю, что выразить не могу..." - Это он-то, умеющий выражать словами и рифмами малейшие оттенки человеческих чувств!! - В этом же письме ненавязчивые и ласковые советы и шутливое ворчание: "Стихов твоих не читаю. Чорт ли в них; и свои надоели. Пиши мне лучше о себе, о своем здоровии. (Наталия Николаевна ждет первого ребенка - дочь Марию. Она родилась 18 мая 1832.г.) На хоры не езди, это не место для тебя". Исследователи-пушкинисты долго гадали, о каких стихах идет речь, но так и не поняли. Вероятно, Наталья Николаевна послала мужу какое-то стихотворение, посвященное ей... А может быть, она сама пыталась писать стихи? Это вполне возможно, просто доказательств не сохранилось.
"Не можешь вообразить, какая тоска без тебя, - пишет Пушкин 22 сентября 1832 года и беспокойно спрашивает о маленькой дочери: "А Маша-то? Что ее золотуха и что Спасский? Ах женка-душа, что с тобою будет? Прощай, пиши".
Наталия Николаевна, "женка-душа", отвечала исправно и подробно - в ответ на это письмо Александр Сергеевич получил целых три, о чем с восторгом писал ей. Кстати, по поздним воспоминаниям Веры Александровны Нащокиной, "получая письма от жены (1835 год) он весь сиял и часто покрывал исписанные бисерным почерком листочки поцелуями. "Он любил жену свою безумно, всегда восторгался ее природным здравым смыслом и душевною добротою". Находясь часто в разлуке с мужем, Наталья Николаевна скучала и тосковала, как и всякая любящая жена и иногда ворчала на него, что он не бережет себя, не следит за собою, не пишет сразу по приезде... Пушкин шутливо отвергал обвинения: "Русский человек в дороге не переодевается и, доехав до места свинья свиньею, идет в баню, которая наша вторая мать. Ты разве не крещеная, что всего этого не знаешь? В Москве письма принимаются до 12 часов - я въехал в Тверскую заставу ровно в 11, следственно, и отложил писать к тебе до другого дня. Видишь ли, что я прав, а что ты кругом виновата?" - торжествует поэт. Так и слышится в этом торжестве истинно мужская улыбка!
Наполнены пушкинские письма и вопросами о детях (за шесть лет замужества Наталия Николаевна родила 4-х детей), вероятно, заботливая мать писала ему о них много и подробно. Вот один из ответов: "Что касается до тебя, то слава о твоей красоте дошла и до нашей попадьи, которая уверяет, что ты всем взяла, не только лицом, но и фигурою. Чего тебе больше? Прости, целую вас и благословляю. Тетке (Екатерине Ивановне Загряжской - автор) целую ручку. Говорит ли Маша? Ходит ли? Что зубки? Саше подсвистываю. Прощай". (Пушкин - Н.Н. Пушкиной 11 октября 1833 г. Михайловское). Были в этих письмах и нежные упреки в кокетстве "с целым дипломатическим корпусом" - мадонне поэта всего-то двадцать с небольшим, она веселится от души, искренно рассказывает мужу о своих шумных светских успехах. "Будь молода, потому что ты молода и царствуй, потому что прекрасна! - отвечает он. За кокетство и вальсы с императором, обещает "отодрать за уши весьма нежно". И благодарит за чистую вечернюю молитву за него и детей: "Хорошо, что ты молишься на коленях посреди комнаты... Авось за твою чистую молитву простит мне Бог мои прегрешения!" (Из писем 1834 г. Цитаты - дословны.)
Но Наталия Николаевна писала ему не только о детях и балах. Она интересовалась его делами, сочинениями, творческими планами и задумками. Он не обсуждал с нею в подробностях планы романов и поэм - хватало разговоров дома, бесед с Вяземским, Плетневым, Жуковским... Но только ей одной он пишет о сокровенном: "Я работаю до низложения риз, держу корректуру двух томов - ("Истории Пугачева") вдруг, пишу примечания" (26 июля 1834г.) Самым важным доказательством внимания Наталии Николаевны к делам мужа считаются письма поэта к ней из Москвы 1835-36 гг.
Здесь и издание "Современника" - Наталья Николаевна выполняла редакционные поручения мужа и давала разъяснения цензурному комитету, - с ней же поэт делился мечтами о работе в архиве, - и рассказы о репетициях в Москве гоголевской комедии "Ревизор".
Наталия Николаевна помогала мужу приобрести необходимое количество бумаги для печатания журнала. В ее письмах к брату Дм.Н. Гончарову по поводу "бумажной сделки" Пушкина есть строки: "Прошу тебя, любезный и дорогой брат, не отказать нам если наша просьба, с которой мы к тебе обращаемся, не представит для тебя никаких затруднений, и ни в коей мере не обременит". (18 августа 1835) Читатель, конечно, обратил внимание на слова: "мы" и "наша"...
Любимой сестре в просьбе отказано не было, и уже в следующих письмах она указывает брату конкретные сроки поставки бумаги и пишет о сердечной благодарности ему Александра Сергеевича.
Часты в письмах к старшему брату и просьбы о деньгах: подрастали дети, нужно было содержать большой дом для большой семьи - с осени 1834 г. с Пушкиными вместе жили сестры Наталии Николаевны, Александра и Екатерина (см. очерки Е.Н. Гончарова, баронесса Геккерн Д"Антес и А.Н. Гончарова, баронесса Фогель фон Фризенгоф). Как могла, Наталия Николаевна пыталась уберечь мужа от тягот и "мелочей жизни". "Я откровенно признаюсь,- пишет она брату, - что мы в таком бедственном положении, что бывают дни, когда я не знаю, как вести дом, голова идет кругом. Мне очень не хочется беспокоить мужа всеми своими мелкими хозяйственными хлопотами, и без того я вижу, как он печален, подавлен, не может спать по ночам, и, следственно, в таком настроении не в состоянии работать, чтобы обеспечить нам средства к существованию: для того, чтобы сочинять, голова его должна быть свободна. Мой муж дал мне столько доказательств своей деликатности и бескорыстия, что будет совершенно справедливо, если я со своей стороны постараюсь облегчить его положение". (Н.Н. Пушкина - Дм. Н. Гончарову Июль 1836.)
Не знаю, как для кого, а для меня, в этих строчках - отражение того, что Александр Сергеевич любил в своей Мадонне больше всего и о чем он написал 21 августа 1831 года: "Гляделась ли ты в зеркало, и уверилась ли ты, что с лицом твоим ничего сравнить нельзя на свете, а душу твою люблю я еще более твоего лица!"
Почему не могли разглядеть в ней эту прекрасную душу раньше - современники - и позже - потомки - ведомо лишь Небесам!
Даже Вяземский, всегда чуть влюбленный в жену своего знаменитого друга, писал уже после гибели поэта в одном из частных писем: "Пушкин был прежде всего жертвою (будь сказано между нами) бестактности своей жены и ее неумения вести себя". Ответом князю Вяземскому служат слова поэта: "Конечно, друг мой, кроме тебя в жизни моей утешения нет, - и жить с тобою в разлуке так же глупо, как и тяжело". (письмо к жене 1833 г.)
Писалось много исследователями и о том, что в последние месяцы перед дуэлью семейное согласие в доме Пушкиных было нарушено частыми ссорами. Это неверно. Один из посетителей дома Пушкиных долго вспоминал картину, которую он увидел "через отворенную дверь кабинета поэта, прежде чем его провели туда: Пушкин сидел на диване, а у его ног, склонив голову ему на колени, сидела Наталия Николаевна. Ее чудесные пепельные кудри осторожно гладила рука поэта. Глядя на жену, он задумчиво и ласково улыбался..." (Вересаев В. "Пушкин в жизни" Т.2)
Это удивительно, но несмотря на всю напряженность и душевную тяжесть преддуэльных месяцев, поэт так тщательно оберегал покой своей Мадонны, что она не смогла догадаться о надвигавшейся опасности, о том, что дуэльных вызовов было два, а не один! Первый окончился женитьбой Д"Антеса, второй - смертельной раной Пушкина. В это трудно поверить, но Наталья Николаевна и вправду ничего не знала! Д"Антес и злил и смешил ее своими ухаживаниями, букетами, записками, она отмахивалась от его назойливых комплиментов, от слез сестры Екатерины, которая бросала ей упреки ревности. Она пыталась предостеречь обычно гордую Коко (домашнее имя Екатерины Николаевны) от опрометчивого шага, но не смогла, не осмелилась настоять на своем. По воспоминаниям Констанции - гувернантки детей Наталии Николаевны - она (Н.Н. Пушкина) "была поражена тем, что и после женитьбы барон Д"Антес не оставил своих ухаживаний за нею и только, чтобы положить всему этому конец, приняла решение о единственном с ним свидании на квартире своей подруги Идалии Полетики, жены полкового командира барона Д"Антеса". (Арапова А.П. Воспоминания.) Идалия присутствовала при этом. Свидание для "влюбленного" барона - покорителя сердец - кончилось ничем: Наталья Николаевна гневно оборвала его пылкие признания и покинула квартиру подруги. Она надеялась, что никто не узнает об этом ее ложном шаге, за который она заплатила "счастьем и покоем всей своей жизни" (ее собственные слова), но то ли подруга не сохранила тайны, то ли сам Д"Антес решил превратить поражение в победу... Пушкин узнал обо всем.
Отголоски его откровенного разговора с женой есть в преддуэльном письме к барону Геккерну: "Моя жена, удивленная такой трусостью и пошлостью, не могла удержаться от смеха, и то чувство, которое, быть может и вызвала в ней эта великая и возвышенная страсть, угасло в презрении самом спокойном и отвращении вполне заслуженном... Я не могу позволить, чтобы ваш сын, после своего мерзкого поведения, смел разговаривать с моей женой, и еще того менее - чтобы он отпускал ей казарменные каламбуры и разыгрывал преданность и несчастную любовь, тогда как он просто плут и подлец!" (Пушкин - Геккерну. 26 янв. 1837 года.) Через несколько дней после отправки письма состоялась дуэль.
Первыми словами раненого Пушкина, когда его внесли в дом, были слова, обращенные к жене: "Будь спокойна, ты не в чем не виновата!" Потом для нее перемешались дни и ночи, она приходила в себя после обмороков и рыданий, шла в кабинет мужа, падала на колени перед его постелью и снова беззвучно плакала.
Приезжали доктора, она пыталась утешить себя хотя бы малой надеждой. Но ее не было... Она понимала, что не было, хотя доктора молчали. Графиня Дарья Федоровна Фикельмон писала тогда: "Несчастную жену с большим трудом спасли от безумия, в которое ее, казалось, неудержимо влекло горестное и глубокое отчаянье..." (Гр. Фикельмон. Дневник. Цитируется по кн. А. Кузнецовой "Моя Мадонна" М. 1983) При Наталье Николаевне безотлучно находились: княгиня Вера Федоровна Вяземская, графиня Юлия Павловна Строганова, подруга, княгиня Екатерина Николаевна Карамзина-Мещерская, сестра Александрина и тетушка, Екатерина Ивановна Загряжская.
Доктора Владимир Иванович Даль, Иван Тимофеевич Спасский, придворный врач доктор Арендт, прибывший по личному распоряжению Императора, ухаживали и за раненным Пушкиным и за нею.
Вот что писал позже князь Вяземский: "Еще сказал и повторил несколько раз Арендт замечательное и прекрасное утешительное слово об этом печальном приключении: "Для Пушкина жаль, что он не убит на месте, потому что мучения его невыразимы; но для чести жены его - это счастье, что он остался жив.
Никому из нас, видя его, нельзя сомневаться в невинности ее и в любви, которую Пушкин к ней сохранил".
Эти слова в устах Арендта, который не имел никакой личной связи с Пушкиным и был при нем, как был бы он при каждом другом в том же положении, удивительно выразительны.
Надобно знать Арендта, его рассеянность и его привычку к подобным сценам, чтобы понять всю силу его впечатления.
Стало быть, видимое им было так убедительно, так поразительно и полно истины, что пробудило и его внимание и им овладело". (Из письма Вяземского - Д. Давыдову) Владимир Иванович Даль говорил: "В последние часы жизни Пушкин совершил невозможное: он примирил меня со смертью".
Но можно ли было примириться с Его смертью Ей, той, которую он любил больше жизни, в настоящем значении этих слов?! Вскоре после трагедии она написала письмо из Полотняного Завода Софье Николаевне Карамзиной: "Я выписала сюда все его сочинения и пыталась их читать, но это все равно, что слышать его голос, а это так тяжело!"
Она с детьми и сестрой прожила в Полотняном заводе, на попечении брата и матери до 1839 года, побывала в Михайловском, поставила первый памятник на могиле Пушкина, позаботилась о том, чтобы прах его был перезахоронен должным образом - в феврале 1837 стояли сильные морозы и для гроба Пушкина сделали временное пристанище.
Еще в 1838 году она обратилась в Опекунский Совет с просьбой выкупить село Михайловское и отдать в наследование детям Пушкина. Опекунский Совет просьбу удовлетворил. В письме графу Виельгорскому, возглавлявшему Совет, есть строки "Всего более желала бы я поселиться в той деревне, в которой жил несколько лет покойный муж мой, которую любил он особенно, близ которой погребен и прах его. Меня спрашивают о доходах с этого имения, о цене его. Цены ему нет для меня и для детей моих!" (Н.Н. Пушкина - гр. М.Ю. Виельгорскому 22 мая 1838 года.)
В 1839 году Наталия Николаевна с детьми и сестрой вернулась в Петербург, но знали об этом только близкие друзья семьи и тетушка Екатерина Ивановна, которая сняла племяннице и ее детям квартиру в Аптекарском переулке. Петр Александрович Плетнев в письме историку и мемуаристу Я. Гроту отмечал: "Скажите баронессе Корф, что Пушкина очень интересна. В ее образе мыслей и особенно в ее жизни есть что-то возвышенное. Она не интересничает, но покоряется судьбе. Она ведет себя прекрасно, нисколько не стараясь этого выказывать". (П. Плетнев - Я. Гроту 22 августа 1840 года) Собирались небольшим тесным кружком, читали, музицировали, рисовали, вели задушевные разговоры. Приезжали Вяземские, Плетневы, Карамзины, заглядывал на огонек В.И. Даль, когда бывал в Петербурге. В 1843 году впервые после нескольких лет затворничества Наталия Николаевна посетила театр и концертный зал. Случайная встреча с Императором изменила ее судьбу. Она вновь должна была бывать при дворе и появляться в обществе Государыни, которая сочувственно относилась к ней. Наряду со знаками почтительного внимания, которое ей оказывали, как вдове Первого Поэта России, было все: и осуждение, и вновь поднявшаяся волна злых сплетен, и кривотолки, и даже ненависть. Она по-прежнему была ослепляюще, поразительно красива. Появились претенденты на ее руку и сердце.
Были даже титулованные особы. Но по ее словам, "всем нужна была она сама, а не ее дети!" А она жила детьми. И воспоминаниями. Тень Пушкина повсюду была с нею. Защищала и охраняла. Все камни презрения и клеветы падали не долетев до нее. В 1843 году Наталия Николаевна познакомилась с однополчанином брата Сергея Николаевича Гончарова, Петром Петровичем Ланским. Тот, в 45 лет считал себя убежденным холостяком и вначале бывал у Наталии Николаевны просто, как у приятной знакомой, с удовольствием общался с детьми, привязываясь к теплому семейному дому все больше и больше.
Получив в командование элитный, лейб-гвардии конный полк, стоявший под Петербургом, и большую квартиру, Петр Петрович Ланской сделал предложение вдове Поэта. Свадьба состоялась 16 июля 1844 года в Стрельне, где был раскомандирован полк. Император, у которого Ланской, как и полагается, просил разрешения на брак, поздравил жениха с отличным выбором и пожелал быть на свадьбе посаженым отцом. Наталия Николаевна, узнав об этой просьбе, сказала твердо: "Наша свадьба должна быть очень скромной. На ней могут присутствовать только родные и самые близкие друзья. Передайте Императору - пусть он простит меня, иначе не простит меня Бог!" (А.П. Арапова. Воспоминания) Даже со свадебными визитами к друзьям Пушкина - Вяземскому, Плетневу, Виельгорскому она поехала одна, без Петра Петровича. Те должным образом оценили ее высокий такт и деликатность, искренне, от души желая счастья. Сердечные и теплые отношения их с Наталией Николаевной продолжались и дальше.
Кроме Александры, в браке с Ланским у Наталии Николаевны были еще дочери - Елизавета и Софья. В дружной и большой семье воспитывался племянник Ланского Павел, и сын сестры Александра Сергеевича - Левушка, "горячая голова, добрейшее сердце - вылитый Пушкин!" - как говорила Наталия Николаевна. Проводил каникулы и выходные в этом шумном и веселом домашнем пансионе и сын Нащокиных, которого Наталия Николаевна жалела особенно, так как семья его была далеко в Москве. Она писала Ланскому: "Положительно, мое призвание быть директрисой детского приюта: бог посылает мне детей со всех сторон, и это мне нисколько не мешает, их веселость меня отвлекает и забавляет". (Из письма Ланскому. Июнь 1848 года) Она по-прежнему посещала придворные балы и вечера, сопровождала мужа в инспекторских поездках по Вятке и Москве (1854 год). Но всему предпочитала тесный домашний круг, общество родных и детей.
Несмотря на то, что была Наталия Николаевна окружена заботами и привязанностью всей семьи, дети и муж часто замечали, что взгляд ее наполнен какой-то внутренней, сосредоточенной грустью. "Иногда такая тоска охватывает меня, что я чувствую потребность в молитве. Эти минуты сосредоточенности перед иконой, в самом уединенном уголке дома, приносят мне облегчение. Тогда я снова обретаю душевное спокойствие, которое раньше часто принимали за холодность и меня в ней упрекали. Что поделаешь? У сердца есть своя стыдливость. Позволить читать свои чувства мне кажется профанацией. Только Бог и немногие избранные имеют ключ от моего сердца" - это откровенное признание сохранилось в одном из писем Наталии Николаевны к Ланскому (в1849 г.)
Что можно добавить к этому? Может быть, лучше промолчать? Первый из этих избранных носил светлое имя - Пушкин и имя это лучезарно отбрасывало тень свою на Нее до самой Ее кончины. Умирая, в лихорадочном забытьи, она шептала побелевшими губами: "Пушкин, Ты будешь жить!" - хотя Пушкина не было рядом уже тридцать три года. Рядом была только его бессмертная тень, тоскующая по душе той, что он любил больше Жизни. Душа эта пришла к нему 26 ноября 1863 года, хмурым осенним утром, провожаемая слезами холодного дождя, переходящего в мелкий снег...
P.S. Прах Наталии Николаевны был погребен на кладбище Александро-Невской Лавры. Выбита на памятнике одна фамилия: "Ланская". Не пора ли добавить вторую? Вернее первую, давшую ей вечную жизнь в истории России?
Все письма и документы, приведенные в статье, цитируются по книгам:
1. Кунин В.В. "Друзья Пушкина" т.2. М. Изд-во "Правда" 1986 г.
2. Кузнецова А.А. "Моя Мадонна" Изд-во "Сов. Писатель". М. 1987 г.
3. Вересаев В.В. " Пушкин в жизни " т.2.
4. Н.А. Раевский "Портреты заговорили" т.1. А-Ата, изд-во "Жазушы". 1983г.
5. Пушкин А.С. Письма 1831-33 гг. Издание с комментариями и примечаниями Л.Б. Модзалевского "Академия" 1933 год (Репринтное воспроизведение М. Изд. "Книга" 1999 г. т.3.)
Множество документов, фактов, штрихов к жизненному пути жены Поэта остались за рамками статьи. Отсылаю читателей, желающих узнать больше, чем здесь написано, к морю книг и публикаций. А самое главное - к любому изданию писем Пушкина к жене. Статья завершена в день 170 годовщины со дня венчания Александра Сергеевича Пушкина и Наталии Николаевны Гончаровой.
Возможно ли смахнуть пыль столетий и разглядеть человека в той, которая давно превратилась в миф? Как это сделать, когда в памяти возникают лишь плоские картинки, портреты со стен школьного класса, где читались «русский язык и литература»?
Эта женщина вошла в историю как супруга «нашего всего», «солнца русской поэзии» Александра Сергеевича Пушкина, как мать его четверых детей - Марии, Александра, Григория, Натальи, как невольная причина его трагической кончины. Нередко поклонники поэта берутся рассуждать и осуждать, они всегда слишком «много знают», видят все насквозь. В течение многих десятилетий накапливаются суждения сторонних людей. И однажды мы понимаем, что ничего не знаем о Наталье Гончаровой, зато помним, что Ахматова называла ее «сообщницей Геккернов в преддуэльной истории», «агенткой» нидерландского посланника. А наотмашь бьющая Цветаева резюмировала: «Только - красавица, просто - красавица, без корректива ума, души, сердца, дара. Голая красота, разящая, как меч. И - сразила». Так - ревниво - «пригвоздили» Наталью Николаевну две выдающиеся русские поэтессы, обе по-своему влюбленные в Пушкина.
А сам Александр Сергеевич в 1830 г. писал ей: «Чем боле я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что мое существование не может быть отделено от вашего: я создан для того, чтобы любить вас и следовать за вами; все другие мои заботы - одно заблуждение и безумие. Вдали от вас меня неотступно преследуют сожаления о счастье, которым я не успел насладиться. Рано или поздно, мне, однако, придется все бросить и пасть к вашим ногам».
В том же году он посвятил юной Наталье стихотворение «Мадонна», в котором признавался:
«Исполнились мои желания. Творец Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна, Чистейшей прелести чистейший образец».Наталья Николаевна родилась 8 сентября (27 августа по ст. ст.) 1812 г. - на следующий день после Бородинского сражения. В тот момент ее семья находилась в поместье Кариан Тамбовской губернии после вынужденного отъезда из Москвы из-за нашествия Наполеона. Она стала пятым ребенком в семье Гончаровых.
Наташа воспитывалась в семье со сложными взаимоотношениями: строгая и властная, порой истеричная мать, отец, сходящий с ума - то ли из-за травмы головы, то ли из-за пьянства, дед, проматывающий состояние. Возможно, все это повлияло на некоторую «закрытость» девушки, которую впоследствии светское общество принимало то за холодность, то за недостаток ума. По словам писателя Н. Раевского, она довольно быстро освоилась в обществе, но так и не стала настоящей светской дамой. В качестве жены «первого поэта России», человека, имевшего не только друзей, но и врагов, Пушкина с самого начала оказалась в «нелегком положении»: одни ожидали видеть в ней совершенство, другие - «искали в его жене недостатки, которые могли бы унизить самолюбивого поэта».
Впрочем, были и обратные мнения. Н. Еропкина, знавшая Наталью с ранних лет, вспоминала: «Я всегда восхищалась ею. Воспитание в деревне, на чистом воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение ее было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц... Но главную прелесть Натали составляло отсутствие всякого жеманства и естественность. Большинство считало ее кокеткой, но обвинение это несправедливо. Не ее вина, что все в ней было так удивительно хорошо. Все в ней самой было проникнуто глубокой порядочностью. Все было comme il faut - без всякой фальши. Пушкина пленили ее необычная красота и, не менее вероятно, прелестная манера держать себя, которую он так ценил».
Пушкин встретил 16-летнюю Наталью Гончарову в Москве в декабре 1828 г. на балу танцмейстера Йогеля. Можно сказать, что с этого момента началась мучительная история сватовства поэта, длившаяся около двух лет. Приятельница Гончаровых Н.П. Озерова рассказывала: «...мать сильно противилась браку своей дочери, но... девушка ее склонила. Она кажется очень увлеченной своим женихом». Сама Наташа в письме деду не менее красноречиво выражает свое отношение к Александру Сергеевичу: «Любезный дедушка!.. Я с прискорбием узнала те худые мнения, которые Вам о нем внушают, и умоляю Вас по любви вашей ко мне не верить оным, потому что они суть не что иное, как лишь низкая клевета...»
6 апреля 1830 г. согласие на брак было получено, и через месяц, 6 мая, состоялась помолвка. В связи с переговорами о приданом, разрешением финансовых трудностей, эпидемией холеры и огромным количеством прочих неурядиц венчание состоялось только 18 февраля (2 марта) 1831 г. - в московской церкви Большого Вознесения у Никитских ворот, в Сторожах. Во время обряда венчания произошел ряд неприятностей: Александр Сергеевич нечаянно задел аналой, с которого упали крест и Евангелие, при обмене колец кольцо Пушкина упало на пол, а потом у него погасла свеча. На поэта, верившего «знакам судьбы», это произвело тяжелое впечатление.
Вскоре после свадьбы Пушкин писал своему другу П. Плетневу: «Я женат - и счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось - лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился».
Натали Пушкина почти сразу же стала одной из первых красавиц Петербурга. Успех жены в обществе, с одной стороны, льстил Пушкину, а с другой - угнетал его, поскольку каждое появление в свете требовало ощутимых расходов. Наталья Николаевна довольно внятно высказывала свое отношение к свету много лет спустя в одном из писем к своему второму мужу П. Ланскому: «Втираться в интимные придворные круги - ты знаешь мое к тому отвращение. Я нахожу, что мы должны появляться при дворе только когда получаем на то приказание, в противном случае лучше сидеть спокойно дома».
В дневнике 1 января 1834 г. Пушкин записал: «Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам). Но Двору хотелось, чтобы N. N. танцовала в Аничкове». Существует мнение, что Николай I был увлечен Н. Гончаровой, и это не могло не раздражать вспыльчивого поэта. «Не кокетничай с царем», - писал он жене.
В письмах к своей N. N. поэт обращался озорно - «женка», «душка моя», «какая ты дура, мой ангел!», «баба умная и добрая».
В 1835 г. произошла встреча Натали с французским подданным кавалергардом Жоржем Дантесом. По поводу их взаимоотношений написано огромное количество исследований и изысканий, которые читать неприятно и неинтересно - погрязаешь в каких-то глупостях, интрижках, анонимных посланиях. Даже странно, что из-за всего этого мог погибнуть человек.
Кузен и секундант Дантеса на роковой дуэли виконт д"Аршиак считал: «Не отдельные лица были причиной гибели Пушкина - не Дантес, Геккерн или Нессельроде, взятые порознь, а все петербургское общество в целом, глубоко враждебное к поэту, беспощадно клеймившему их политическое и сословное исповедание и кидавшему им в лицо свои отравленные и бессмертные сарказмы».
Это же общество не прекратило нападок на вдову, обвиняя ее в гибели поэта. Анонимные реплики продолжались, распространялись в обществе, в том числе и в стихотворной форме: «Жена - твой враг, твой злой изменник... К тебе презреньем все здесь дышит... Ты поношенье всего света, предатель и жена поэта».
Супруга одного из самых близких друзей поэта В. Нащокина уверяла: «Наталья Николаевна была его богом, которому он поклонялся, которому верил всем сердцем, и я убеждена, что он никогда, даже мыслью, даже намеком на какое-либо подозрение не допускал оскорбить ее... В последние годы клевета, стесненность в средствах и гнусные анонимные письма омрачали семейную жизнь поэта, однако мы в Москве видели его всегда неизменно веселым, как и в прежние годы, никогда не допускавшим никакой дурной мысли о своей жене. Он боготворил ее по-прежнему».
Она очень тяжело переживала смерть мужа. По свидетельству В.Ф. Вяземской, «конвульсии гибкой станом женщины были таковы, что ноги ее доходили до головы». Впрочем, были и те, кто обвинял вдову Пушкина в том, что она недостаточно глубоко страдает, и вообще - «ундина, в которую еще не вдохнули душу».
До конца своих дней она хранила бережную память о погибшем муже. Дочь Натальи Николаевны А. Арапова говорила: «Тихая, затаенная грусть всегда витала над ней. В зловещие январские дни она сказывалась нагляднее: она удалялась от всякого развлечения, и только в усугубленной молитве искала облегчения страдающей душе».
Напомним, что этот краткий шестилетний брак дал миру четверых детей и немалое число потомков в других поколениях, дошедших и до нас.
По решению императора были оплачены долги Пушкина, назначена пенсия вдове и дочерям до выхода замуж, сыновья записаны в пажи, на них выделялось по 1500 рублей в год до поступления на службу. Из Петербурга Наталья Николаевна с детьми и сестрой Александриной выехала уже 16 февраля 1837 г. - в Полотняный Завод, к брату Дмитрию. Почти два года она прожила в деревне, как и просил ее поэт перед смертью: «Поезжай в деревню. Носи по мне траур два года, а потом выходи замуж, но только не за шалопая».
Наталья Николаевна возвратилась в Петербург в начале ноября 1838 г. и пеклась о сохранении наследия супруга. По ее инициативе начались переговоры о выкупе Михайловского у сонаследников для детей поэта, а в августе 1841 г. на могиле Пушкина в Святогорском монастыре было установлено надгробие.
В 1844 г., через семь лет после смерти Александра Сергеевича, Наталья Николаевна приняла предложение руки и сердца от генерала, командира конногвардейского полка Петра Петровича Ланского. Свадьба состоялась в Стрельне 16 июля 1844 г., венчание проходило в церкви Спасо-Преображения. Николай I пожелал быть «посаженым отцом», но Наталья Николаевна, по словам Араповой, уклонилась от этого предложения. Ей было 32 года, Ланскому - 45. Прежде он женат не был. Детей Пушкина Петр Петрович принял как родных. В новой семье родилось еще три дочери: Александра, Елизавета и Софья.
Друзья Пушкина положительно отзывались о Ланском. Плетнев писал: «Он хороший человек». Таково же было мнение Вяземского: «Муж ее добрый человек и добр не только к ней, но и к детям».
В петербургском доме Ланских в конце 1840-х гг. часто гостили дети друзей. Наталья писала мужу: «Положительно, мое призвание быть директрисой детского приюта: Бог посылает мне детей со всех сторон, и это мне нисколько не мешает, их веселость меня отвлекает и забавляет. Я никогда не могла понять, как могут надоедать шум и шалости детей, как бы ты ни была печальна, невольно забываешь об этом, видя их счастливыми и довольными».
Перед самым концом Крымской войны осенью 1855 г. П. Ланской был командирован в Вятку, куда вместе с ним отправилась Наталья Николаевна. Там ей удалось посодействовать прощению и возвращению в Петербург писателя М.Е. Салтыкова-Щедрина, который был сослан в Вятку. Благодаря помощи Ланской, которая действовала «в память о покойном муже, некогда бывшем в положении, подобном Салтыкову», Михаил Евграфович был возвращен из ссылки.
Наталья Николаевна обращалась к П. Ланскому в письме: «Пустые слова не могут заменить такую любовь, как твоя. Внушив тебе с помощью Божией такое чувство, я им дорожу. Я больше не в таком возрасте, чтобы голова у меня кружилась от успеха. Можно подумать, что я понапрасну прожила 37 лет. Этот возраст дает женщине жизненный опыт, и я могу дать настоящую цену словам. Суета сует, все только суета, кроме любви к Богу и, добавляю, любви к своему мужу, когда он так любит, как это делает мой муж».
В последние годы жизни Наталья Николаевна серьезно болела. Не помогало даже курортное заграничное лечение. Возвратившись в Петербург из Москвы с крестин внука, сына Александра Александровича Пушкина, она слегла с тяжелым воспалением легких и скончалась 26 ноября 1863 г.
В одной из российских газет был опубликован некролог, подписанный пушкинистом П. Бартеневым: «26 ноября сего года скончалась в Петербурге на 52-м году Наталья Николаевна Ланская, урожденная Гончарова, в первом браке супруга А.С. Пушкина. Ее имя долго будет произноситься в наших общественных воспоминаниях и в самой истории русской словесности. С ней соединена была судьба нашего доселе первого, дорогого и незабвенного поэта. О ней, о ее спокойствии заботился он в свои предсмертные минуты. Пушкин погиб, оберегая честь ее. Да будет мир ее праху».
Одна из знаменитейших женщин России, к которой по понятным причинам и впредь будет приковано внимание Русского мира, была погребена на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. На памятнике выбита только одна фамилия: «Ланская». И хотя поэт Серебряного века Г. Адамович скажет: «Она не графиня Ланская, а опять и навсегда - Пушкина, по имени первого мужа, давшего ей бессмертие», для нас, потомков, она навсегда остается Гончаровой.
Вспомним строфу из стихотворения Ю. Друниной:
Но повторять наветы Нам негоже. Забыли мы, Что, уходя с земли, Поэт просил Наташу не тревожить, - Оставим же в покое Натали...1. Маленькая Наташа Гончарова была обязана всем деду. Когда семья переселилась в свое поместье Полотняный завод, после бегства от Наполеона, они не смогли долго прожить там с Афанасием Гончаровым. Супруги Наталья Ивановна и Николай Гончаров уехали в Москву , но дочь оставили в усадьбе. Об этом очень просил дед. «Всех забирайте, а Ташу мне оставьте!», - говорил Афанасий Гончаров. И не прогадал. У отца Наташи Николая Гончарова стала прогрессировать душевная болезнь, которая усугублялась пьянством. Он гонялся по дому с ножом за женой и детьми. В это время маленькая Наташа Гончарова, живя с дедом, ни в чем себе не отказывала. Таша жила как маленькая принцесса - дед выписывал для внучки дорогие платьица и шляпки, комнаты были завалены игрушками и сладостями, в парке устраивались пышные праздники. Старик обожал внучку, и все воспитание сводилось к безудержному баловству. Девочку учили писать и считать, учили французскому языку. Ее приучили к имени Натали. Ей объяснили, что так ее будут называть, когда она станет барышней.
2. Хорошее образование дало свои плоды. Недавно пушкинисты нашли школьные тетрадки Натали, и к полному своему изумлению обнаружили, что эта девочка была гораздо умнее своих сверстников. Было найдено поразительно сочинение на тему государственного устройства Китая . А ведь Наталье было всего 10 лет! Сочинение было написано с такими подробностями, которые свидетельствуют о ее невероятной начитанности. Также была найдена тетрадка с французскими изречениями и афоризмами.
3. Согласие Натальи Гончаровой на свадьбу дочери с Пушкиным было очень неожиданным. Мама была против женитьбы. Она несколько раз отказывала Пушкину и даже выпроваживала его из дома. Впервые Пушкин увидел 16-летнюю Наташу на балу. Он так томился любовью к ней, что через несколько месяцев приехал в дом Гончаровых свататься. Он попросил у Натальи Ивановны руки младшей дочери. В ответ - ни да, ни нет. Это было в мае. Уже осенью Пушкин снова приехал к Гончаровым. Искал встреч на прогулках, ждал возле ее дома. Он влюблен, он очарован - словом, он «огончарован». Новая встреча оказалась такой ледяной, Наталья Ивановна так явно выпроваживала его, что поэт уехал в Петербург «со смертью в душе». Через год, в 1830, он снова решается на предложение. Он получает неожиданное согласие. Но будущая теща продолжает изводить Пушкина бесконечной волокитой. Не разрешает дочери писать жениху письма - только под диктовку матери. Потом заявляет, что свадьбу придется отложить - денег нет, а без приданого - неприлично. Тогда Пушкину даже приходится заложить имение. В итоге Наталья Ивановна все-таки дает согласие на свадьбу.
4. Венчание Пушкиных состоялось в церкви Большого Вознесения на Никитской. Во время церемонии все шло не так, как планировалось. Пушкин задел аналой - крест и Евангелие упали на пол. После этого кольцо жениха упало и со звоном покатилось на каменный пол. Плюсом ко всему в руках поэта венчальная свеча затрещала и погасла. Пушкин даже произнес: «Плохие предзнаменования».
5. Супруги поселились в Царском селе. Красота юной жены Пушкина привлекла внимание Николая I. Он слыл большим любителем женщин. Император даже изменил маршрут конных прогулок, чтобы проезжать мимо окон Пушкиных; но, увы, шторы были плотно закрыты. После этого пошли слухи об особом интересе Николая к Наталье. Однако она вела себя подобающе, и все сплетни прекратились.
6. В известном донжуанском списке Александра Пушкина Натали - сто тринадцатая. Она завершала длинный перечень возлюбленных поэта.
7. Наталья родила Пушкину четырех детей. Однако при родах поэт присутствовал только раз - во время рождения первой дочки Марии в мае 1832 года. Пушкин так был потрясен страданиями жены во время родов, что твердо решил больше такого стресса не испытывать. После этого всех троих детей Наталья рожала без мужа. Гришу, Наташу и Александра Пушкин увидел уже после того, как роды заканчивались и в доме все затихало. Даже мать и сестра поэта упрекали его за такое вечное бегство. Натали - никогда.
8. Роковым в жизни супругов было знакомство Натальи с в 1835 году. Пушкинисты долго исследовали письма Натальи к Дантесу и приходили к разным заключениям. Некоторые считают, что письма написаны специально, что «это ещё одно звено в травле Пушкина», и, возможно, к их созданию приложила руку враг поэта Идалия Полетика. Другие уверены, что никаких писем вовсе не было, их написал сам Дантес позднее, желая оправдаться, и оставил в своих бумагах. Итальянская переводчица Серена Витале получила письма лично от правнука Дантеса. По её мнению, Пушкина была «поджигательницей»: не уступая Дантесу, она «не сумела и не захотела положить конец сладостной игре», и «если бы она подошла в своих отношениях с Дантесом до конца, Пушкин не погиб бы». Также в вину Наталье Николаевне ставили свидание с Дантесом на квартире Идалии Полетики.
9. Пушкина не стало в пятницу. Этот день недели стал траурным для Натальи. До конца жизни в пятницу она никуда не выезжала, «предавалась печальным воспоминаниям и целый день ничего не ела».
Дерзкой пламенной рукою Белоснежну, полну грудь… Я желал бы… Да ногою Моря не перешагнуть… А.С.Пушкин. К Наталье, 1813 г.
Так писал юный лицеист Саша Пушкин в четырнадцатилетнем возрасте. Послание “К Наталье” - самое первое стихотворение поэта, дошедшее до наших дней. Оно обращено к крепостной актрисе домашнего театра графа Толстого, находившегося в Царском Селе. Частенько юноша проводил вечера в театре, не смея протянуть руки к прозрачным одеяниям, скрывающим прелести юной актрисы. Возвращаясь в свою лицейскую “монашескую” келью, Пушкин, подобно невидимому режиссеру, рисует такую сцену:
Я кисти б взял бестрепетной рукою И, выпив вмиг шампанского стакан, Трудиться б стал я с жаркой головою, Как Цициан иль пламенный Албан. Представил бы все прелести Натальи, На полну грудь спустил бы прядь волос, Вкруг головы венок душистых роз, Вкруг милых ног одежду резвей Тальи, Стан обхватил Киприды б пояс злат. И кистью б был счастливей я стократ!
В юном возрасте формируется идеал красоты и чувства обостряются. Воспитанный на французской эротической фривольной поэзии, мальчик пожирал в библиотеке отца книгу за книгой. Эротические склонности и предпочтения Пушкина были налицо. Позже придет любовь к маленькая ножкам, но грудь по-прежнему для него важна:
Я люблю в Венере грудь, ручки, ножку особливо. Но любовное огниво, цель желанья моего...
Как же удивительно устроена жизнь: через пятнадцать лет зимой 1828 года он, созревший для семейной жизни, встретит на балу шестнадцатилетнюю Наталью Николаевну Гончарову, родившуюся на следующий день после Бородинского сражения - 27 августа 1812 года.
Вот уж воистину, “исполнились” его “желанья”, и он встретил ту, о которой мечтал в отрочестве, ту, которая в полной мере отвечала его давним юношеским эротическим желаниям, - и даже имя она носила такое же. Свою женку, свою мадонну…Он долго добивался согласия на этот брак, дважды сватался. Мать Наташи долго не давала согласия на брак дочери: дочь слишком молода - она младшая среди трех сестер, к тому же красоту дочери можно “продать” подороже. Да и бесприданницей выдавать замуж дочь ей не хотелось.
Тогда Пушкин заложил имение, выделенное ему отцом, чтобы отдать будущей теще деньги на приданное Натали. Дело неслыханное! Этот шаг трудно переоценить: всё свое будущее поэт положил на карту, так хотел он ее в жены…. “Или вы будете моя, или я никогда не женюсь”, - писал поэт своей невесте.
6 апреля 1830 года состоялась помолвка, но только 18 февраля 1831 года они были обвенчаны.
В современной литературе, когда пишут о внешности Натали, почти всегда отмечают классически правильные черты ее прелестного лица с легкой косинкой глаз, несказанно ее красившей, невообразимую талию. Есть упоминания о ее великолепных плечах, высоком росте, а он по тем временам был выше среднего для женщины. Немногие мужчины были выше ее…
Кстати, ее рост известен. Но, замечу, это был рост уже пятидесятилетней женщины, зафиксированный в 1862 году (на это обстоятельство мало кто обращает внимание). Вероятно, в молодости, в период жизни с Пушкиным, с 18 до 24 лет (с 1831 по 1837 год) она была даже выше. Рост жены Пушкина дошел до нас в карандашной отметке на двери в доме, где жила ее сестра Александра в Словакии (ныне город Партизанск, селение Бродзяны). Когда отметку измерили, оказалось, что она составляет 173 см.
В последнее десятилетие появилось уточнение: 175-176 см. А что же рост Пушкина? “Официальный” - 2 аршина 5 вершков с половиной (он замерен художником Григорием Чернецовым 15 апреля 1832 года). Это 166,7 см. Известен также указанный Пушкиным рост некоего крепостного Алексея Хохлова - 157,8 см. Этот Хохлов, как предполагают, - это был сам Пушкин. Под этим вымышленным именем поэт хотел бежать из ссылки в ноябре 1825 года.
Естественно, что поэт довольно точно указал свой рост, ведь для крепостного он - главная примета. Брат же Пушкина, Лев Сергеевич, указывал среднее значение - “пять с небольшим вершков”, то есть 164 см. Все встанет на свои места, если учесть каблуки (а не лапти крепостного) и цилиндр, в котором изобразил его Чернецов.
Как же выглядели Пушкины вместе со стороны? Этому есть свидетельства. Так сестра Пушкина, Ольга Сергеевна писала: ”Физически они совершенная противоположность: Вулкан и Венера, Кирик и Улита и проч. и проч.”. А приятельница Пушкина княгиня Вяземская отмечала: “Пушкин не любил стоять рядом со своею женою и шутя говаривал, что ему подле
нее быть унизительно: так мал был он в сравнении с нею ростом”. Но, думается, Пушкин, будучи зрелым человеком, прекрасно понимал этот контраст, и ему даже нравилось, что невеста значительно выше его. Он казался грумом рядом со своей рослой госпожой.
Вместе супруги, по крайней мере, на людях, не танцевали, этого не позволял этикет. Потому часто, когда встречаешь упоминания в художественной литературе о том, как Пушкины выглядели танцующими вместе, грустно улыбаешься заблуждению авторов. Хотя до женитьбы подобное было. Но и без того им вместе приходилось находиться рядом в обществе - например, когда они приезжали на бал и входили в зал.
Натали, вероятно, носила каблуки, введенные в моду еще маркизой де Помпадур, и высокую прическу, как на портрете работы Брюллова, приводимом мной ниже, что еще сильнее зрительно увеличивало разницу в росте. Осенью 1833 года Натали сменила прическу и начала носить локоны а la Ninon (по имени французской куртизанки; на портрете Гау она именно с такой прической). Пушкин, в тот момент будучи в разлуке с Натали, с восхищением писал жене, как же она должна была бы быть мила с новой прической. “О этом я думал сегодня ночью…”.
Как же далеко до исторической правды памятнику чете Пушкиных на Арбате, где поэт, кажется, хочет “перерасти” Натали. Не для того ли он встал на ступеньку? Но образ Натальи - еще дальше от реальности. Об этой несуразности в авторской трактовке образов поэта и его жены много говорила общественность в юбилейном 1999-ом, когда открывали этот памятник. А был ли конкурс? Да нет, видимо, все было продиктовано волевым решением...
Неудивительно, что этот же Пушкин “пошел тиражом”, но уже без Натали, а с ангелом на греческой колонне: таким его увидела Америка, когда в США в том же году открыли памятник поэту. “Недалеко ушли” Пушкин с Натали и в виде скульптур фонтана у церкви, где молодые венчались. Там даже портретное сходство не соблюдено.
Стоит привести фотографию арбатского памятника и рядом поместить прижизненное изображение Натальи Николаевны Пушкиной, уже вдовы, матери четверых детей, до ее второго замужества. Это акварель В. Гау, хранящаяся в упомянутых Бродзянах - с датой «1842 год» и подписью художника. В отличие от широко известной в России авторской реплики этого портрета - крайне неудачной, как мне кажется (нижняя часть лица и фигура выписаны несколько небрежно) - именно оригинал передает всю внешнюю прелесть Натальи Николаевны.
При этом редко упоминается о прежде всего бросающейся в глаза детали ее физического сложения - большой пышной груди. Замечу, что Наталья Гончарова с юных лет была полногрудой девушкой, по свидетельствам современников, а не стала такой с возрастом. Кажется, что само время не дало пропасть свидетельствам. В рукописном журнале “Момус”, выпускавшемся с начала 1831 г. кружком нескольких студентов Московского университета, среди которых были поклонники Н. Н. Гончаровой, появились стихотворение “Элегия” в котором говорится о ней и о Пушкине:
Мне предпочла она другого! Другой прижмет ее к груди!... Былое возвратися снова И сердцу счастье возврати! Нет! невозвратно... Боже! боже! Не мне судьба ее хранит: Другой ей пояс в брачном ложе От груди полной отрешит; Она другого в час желанья Рукой лилейной обовьет И с стоном, с пламенным лобзаньем Души любимцем назовет!... A я? Меня пожрет страданий пламень!... Быть может, раннею весной, Гуляя с ним, она отыщет камень - Друзья! могильный камень мой... 2 генваря 1831.
Эти стихи написаны за полтора месяца до женитьбы Пушкина. Они были выставлены в экспозиции на первом этаже музея-квартиры А.С.Пушкина на Арбате, и мне довелось читать эти драгоценные живые свидетельства в 1995 году.
Известно, что у маленькой худенькой женщины бюст размером чуть более среднего иногда уже может выглядеть великовато. Но для женщины с крепким телосложением, как у Натальи Николаевны, с развитой грудной клеткой, широкоплечей и высокорослой, чтобы бюст заметно выделялся, его размер должен быть гораздо большим.
“Мы ленивы и нелюбопытны,” - заметил однажды поэт. Поэтому часто невнимательны не только к словам современников поэта, но и к нему самому. А ведь он - самый главный, самый достоверный свидетель. Наталью Николаевну поэт называл плотненькой брюнеткой. ”Много спрашивают меня о тебе; так же ли ты хороша, как сказывают — и какая ты: брюнетка или блондинка, худенькая или плотненькая? (подчеркнуто Пушкиным. - авт.)... Прощай, моя плотненькая брюнетка (что ли?)”, - пишет
Пушкин ей 21 августа 1833 года, тогда матери уже двоих детей, за неделю до ее 21-летия. Поэтому поклонникам стройных полногрудых женщин можно только порадоваться за Александра Сергеевича и остается восхищенно предполагать, какой же должен был быть объем бюста у жены поэта…
И как же хороша была Наталья Николаевна на балах, когда ее роскошная декольтированная грудь вздымалась и покачивалась в такт танцам! И какое волнение и трепет это вызывало у ее партнеров! Подчеркиванию и поднятию груди, конечно, в те годы способствовал корсет. Но столь тонкой, как у Натальи, не мог сделать женскую талию ни один корсет. Лесть художника? Да, Вольдемар Гау иногда приукрашивал внешность своих моделей, но никогда не скрывал очевидное.
Талия Натали, затянутая в корсет была утонченна до того, что по отзывам современников, ее можно было обнять поручью митрополита Филарета! “Куда же она положит обед свой?”- шутил один ее современник 6 декабря 1836 года. А она к тому времени была матерью 4 детей! Каждый год Наталья Николаевна рожала и, будучи, по пушкинскому выражению, “брюхатой”, все равно затягивалась в корсет, хотя поэт и просил ее это не делать.
Когда Натали, тогда невеста поэта, осенью 1830 года находилась в Москве, окруженной карантинами из-за эпидемии холеры, он, будучи в Болдине, волновался за нее. Поэт возмущался, почему Наталья Николаевна не покинула Москву, не стала спасаться… И по этому поводу писал князю Петру Вяземскому 5 ноября 1830 года: ”Отправляюсь, мой милый, в зачумленную Москву — получив известие, что невеста ее не покидала. Что у ней за сердце? твердою дубовою корой, тройным булатом грудь ее вооруженна, как у Горациева мореплавателя. Она мне пишет очень милое, хотя бестемпераментное письмо”.
Выражение “твердою дубовою корой, тройным булатом грудь ее вооруженна, как у Горациева мореплавателя” взято Пушкиным у поэта И. И. Дмитриева, — из его перевода оды I, 3 Горация. Пушкин вспомнил следующие стихи:
Конечно, твердою, дубовою корой, Тройным булатом грудь была вооружена Того, в ком перва мысль явилась дерзновенна Неверной поручать стихии жребий свой!
В этой реминисценции поэт безусловно намекает на поведение невесты, предоставившей свою судьбу чуме, наподобие Вергилию, отправившемуся в бурю на корабле, конечно содержит и намек на ее защищенное “корой” сердце. Но одновременно с психологической особенностью здесь просматривается и физиологическая черта. Так, известный литературовед Б. Гаспаров - независимо от меня - усматривал тут иронию Пушкина по отношению к внешности своей юной невесты.
Красота и пропорции Натальи Николаевны была редки не только для России, но и для Европы. Приехавший в Россию немец Ф. Ленц с восторгом писал осенью 1833 года: ”Вдруг, никогда этого не забуду, входит женщина - стройная как пальма. Такого роста, такой осанки я никогда не видывал. Она напомнила мне Эвтерпу Луврского музея …”
В молодости Натали была физически крепкой и сильной девушкой с прекрасным здоровьем. Сохранились воспоминания Надежды Еропкиной, подруги юности Наташи: “Наташа была действительно прекрасна, и я всегда восхищалась ею. Воспитание в деревне на чистом воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое ее движение было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц. Но покров стыдливой скромности всегда вовремя останавливал слишком резкие порывы…”
Немного жаль, что более ранняя известная акварель Александра Брюллова с 19-летней Натали, где она изображена в розовом бальном платье, представляет ее с двумя рядами кружев вокруг декольте, частично скрывающими грудь. Но прекрасный развитый торс, роскошные плечи юной красавицы видны и на этом портрете. Приведу подлинник этой работы, поскольку очень часто репродуцируют копии брюлловского портрета, где неудачно, как мне кажется, копиистами передается прелестное лицо юной Наташи.
Ее маленькая головка на тонкой шее создает сильный контраст с фигурой зрелой красавицы. Поистине - сорванный прекрасный бутон, созревший рано…Портрет был написан в декабре 1831 года. Наталья Николаевна здесь на четвертом месяце беременности, что пока не заметно. Так и должно было бы быть, ведь портрет парадный, а 19 мая 1832 года появился на свет первенец - Мария Пушкина, “маленькая литография с моей особы”, как шутил поэт. Это, кстати, единственный портрет Натали, написанный при жизни поэта.
Впоследствии Пушкин просил брата Александра Брюллова - великого Карла, чтобы тот изобразил его жену, но тот отказался, как иногда пишут, из-за того, что Натали была “косая”… Но, скорее всего, просто не в его вкусе был тип красоты Натали. Карл Брюллов хотя и любил писать женщин пышнотелых, но довольно полных, рубенсовского типа - таких, как Юлия Самойлова. А тут Натали с ее осиной талией… Полногрудые красавицы с тонкой талией встречаются гораздо реже, это не повлияло на решение Карла не писать жену поэта.
И вмиг зарезвился Амур в их ногах; Пастух очутился На полных грудях. А.С.Пушкин. Вишня, 1815 г.
Интересно, как же отзывались современники о груди Натальи Николаевны. Среди них самое, пожалуй, известное - cвидетельство графа Владимира Соллогуба, описывающего события осени - зимы 1831 года: ”Отец повез меня к Пушкину - он жил в довольно скромной квартире; самого хозяина не было дома, нас приняла его красавица-жена. Много видел я на своем веку красивых женщин, много встречал женщин еще обаятельнее Пушкиной, но никогда не видывал я женщины, которая соединила бы в себе законченность классически правильных черт и стана.
Ростом высокая, с баснословно тонкой тальей, при роскошно развитых плечах и груди, ее маленькая головка, как лилия на стебле, колыхалась и грациозно поворачивалась на тонкой шее; такого красивого и правильного профиля я не видел никогда более, а кожа, глаза, зубы, уши? Да, это была настоящая красавица, и недаром все остальные даже из самых прелестных женщин меркли как-то при ее появлении… “ Читаешь эти строки и живо представляешь портрет Натали работы Брюллова.
А как жесам Пушкин? Сохранились рисунки А.С.Пушкина, изображающие Наталью Николаевну. Заметно, как поэт старается подчеркнуть развитую фигуру Натали, ее высокую грудь.
Свидетельства, свидетельства современников... Ныне почти забытые... Описывая внешность молоденькой жены Пушкина, граф Соллогуб продолжал: ”Я с первого же раза без памяти в нее влюбился; надо сказать, что тогда не было почти ни одного юноши в Петербурге, который бы тайно не вздыхал по Пушкиной; ее лучезарная красота рядом с этим магическим именем всем кружила головы; я знал очень молодых людей, которые серьезно были уверены, что влюблены в Пушкину, не только вовсе с нею незнакомых, но чуть ли никогда собственно ее даже не видевших!”
В нее влюблялись престарелые вельможи - такие как князь Н. Б. Юсупов. Екатерининский вельможа с восторгом ценил “прелесть Гончаровой”… Даже дети быливлюблены в Натали: юный Петенька Бутурлин спешит объясниться ей в любви - под предлогом того, что его должны скоро увести спать. Сам царь Николай I к ней неравнодушен. По свидетельству самого Пушкина, "царь, как офицеришка, ухаживает за его женою; нарочно по утрам проезжает мимо ее окон, а ввечеру на балах спрашивает, отчего у нее всегда шторы опущены". Но в пушкинское время дамы не стеснялись принимать посторонних за туалетом. Сохранились воспоминания А. Панаевой о посещении Пушкина книгопродавцем Смирдиным:
— Характерная-с, должно быть, дама-с, — сказал Смирдин. — Мне раз случилось говорить с ней... Я пришел к Александру Сергеевичу за рукописью и принес деньги-с; он поставил мне условием, чтобы я всегда платил золотом, потому что их супруга, кроме золота, не желала брать денег в руки. Вот-с Александр Сергеевич мне и говорит, когда я вошел-с в кабинет: “Рукопись у меня взяла жена, идите к ней, она хочет сама вас видеть”, и повел меня; постучались в дверь; она ответила “входите”. Александр Сергеевич отворил двери, а сам ушел; я же не смею переступить порога, потому что вижу-с даму, стоящую у трюмо, опершись одной коленей на табуретку, а горничная шнурует ей атласный корсет… Наверное, многие хотели бы оказаться на месте Смирдина…
Наталья Николаевна была молодая, ей хотелось нравиться, кокетничать, а соперниц у нее среди красивых женщин было не мало. Но и среди них его “бой - баба”, его “стройно-созданная, богинеобразная, мадонистая” супруга, как называл ее его друг Жуковский, оставалась первой красавицей.
А как же те поклонники, кто был рядом, кто видел, ухаживал, восхищался?..
Когда я читал строки Соллогуба, я часто задавал себе вопрос: а могли же эти молодые люди оставить свои впечатления, пусть крохотные, о бюсте этой женщин? И все впечатления - это не позднейшие мемуары по памяти, это - сиюминутные впечатления, выраженные в художественной форме; порой несколько наивные, несовершенные, но от этого не теряющие, а только приобретающие особую прелесть, а главное, о которых могла знать и сама Натали и ее гениальный жених, ставший
позднее и мужем.
До замужества соперниками Пушкина были молодые студенты - “обожатели Натальи Николаевны”, как называл их Пушкин. Принимая во внимание, что среди кружка лиц, близких к “Момусу”, был некий В. Давыдов и что сам Пушкин среди обожателей Натальи Николаевны позднее в письмах к ней называет некоего Давыдова, можно думать, что именно он как несчастный любовник имеется в виду в приведенной выше “Элегии”.
В том же 1831 году, когда была написана “Элегия”, появился поэтический сборник Федора Фоминского под названием “Юные чувства души и сердца”, в котором есть следующее стихотворение:
Розы на щечке прелестной Полной красою цветут, Очи лазури небесной Пламень любови лиют; Зыблюща грудь белоснежна. Всех вмещение зараз, Ангельски чувства и глас; Вот твой портрет, любезна.
Правда, здесь хочу предупредить, что на самом деле глаза у Натали были карие, а не синие, но вполне вероятна поэтическая вольность. Тем более что автор, студент Федор Фоминский, горячий поклонник Гончаровой-Пушкиной, тщательно скрывает даму своего сердца, называя её Александрой Николаевной Неведомой. В декабре 1831 г. Пушкин уезжал в Москву и писал оттуда жене: “Вчера (9 декабря, - прим. авт.) обедал в английском клубе. Вечер провел дома, где нашел студента - дурака, твоего обожателя. Он поднес мне роман, в котором описывает нашу историю. Умора. Все это, однако, не слишком забавно”.
“Cтудентом-дураком” и был Федор Фоминский. В 1832 году роман “Неведомые Теодор и Розалия, или Высочайшее наслаждение в браке”, где под Розалией автор подразумевает Натали, вышел отдельной книгой. В одном из сохранившихся экземпляров этой редкой книги я обнаружил описание Розалии: «Это она! Это она! Это богиня моя! чуть не закричал я, утопая в радостном восторге, и забыв все меня окружавшее; но язык замер в устах моих; я стоял как вкопанный! Не с таким величием модная Юнона является на Олимп в собрание богов, с каковым она выступает на средину залы; идет, едва касаясь прелестными ножками в полуэфирном пространстве блестящего паркета; белейшего снега и тончайшего воздуха одежда, облекала ее величественный стан, который украшен был поясом огненного цвета; на алебастровой шеи и полной лилейной груди пресмыкался шарф, подобный лазури небесной; алмазы, рубины и сапфиры украшали пушисто-белые ручки ее…»
А вот как описывается приготовление Розалии к первой брачной ночи: „Уже радостныя чаши торжества осушены. В зале становится тише, один за другим уходят; уже свахи облекаютъ Розалію в одежду белее снега и тонче воздуха, и грудь Розаліи более и более подымается, сердце ея очень бьется отъ любви, робости, кроткаго девичества и стыда. Не принуждайте меня, любезные читатели, изображать сего далее, но верьте мне, что страсти не всегда подымают девическую грудь. Вотъ самая та критическая минута, в которую девица начинаетъ жить.
И вот герой романа - молодой муж Теодор (Пушкин) пишет своему другу Карлу о Розалии: „Розалія моя сидитъ насупротив меня; я читаю книгу; младенец питается прикрытою скромно грудью ея; она смотритъ (думая, что я не примечаю) то на младенца, то на меня, как будто сравнивает черты его съ моими“, он далее разсказывает: “Восхищен бывъ сердечною любовію моей жены, хотел было я разделить с младенцем поцелуй на груди ея; но она тотчас прикрыла съ скромностію белымъ платком волнующуюся грудь свою и притом, ударив меня тихонько по губам, назвала безстыдником. Карл! ты рисуешь хорошо, нарисуй же сіе явленіе и подари мне.... а я подпишу внизу: картина счастливаго супружества“.
Все это, конечно, не более чем фантазия “студента-дурака”, да и детей в тот момент не было еще у молодых Пушкиных, но читать эти наивные строки все равно интересно.
“Бесподобный Автор Онегина! Ты превосходно изобразил Истомину, но живописующая кисть Твоя должна упасть к ногам моей Богини!”, - так Фоминский обращается со страниц романа к Пушкину. Каково же Пушкину было читать эти строки! Не зря он в письме жене называет роман «уморой».
Кстати, известно, что Наталья Николаевна не кормила детей грудью. Пушкины нанимали кормилиц. Однако после каждых родов Натали болела грудницей. А рожала она каждый год. Впервые нарывы на груди у нее появились после рождения дочери Марии (19 мая 1832 года), в конце июня 1832 года. Затем дважды в 1833 году, вероятно, в начале и конце августа, у Натали снова были нарывы на груди (сын Александр родился 6 июля 1833 года). Пушкин, уехавший 17 августа через полтора месяца после родов жены на Урал в письмах с дороги постоянно интересуется не брюхата ли она
опять и нет ли у нее нарывов…
В одном из писем в Петербург к жене осенью 1832 года поэт, находившийся в Москве, писал: “Ты, мне кажется, воюешь без меня дома, сменяешь людей, ломаешь кареты, сверяешь счеты, доишь кормилицу. Ай да хват баба! что хорошо, то хорошо”.
Любопытно, как же двадцатилетняя Наташа доила кормилицу? А кормилица Саши меж тем часто пьянствовала, и Пушкин по этому поводу шутя писал жене, что мальчик привыкнет к вину, и будет молодец весь в его брата Льва Сергеевича. Письма - это разговор двоих, но и им не всегда адресаты доверяли подробности, тем более, как позднее узнал поэт, его корреспонденция к жене иногда вскрывалась на почте и передавалась полиции. 18 мая 1834 года Пушкин писал жене: “Никто не должен знать, что может происходить между нами; никто не должен быть принят в нашу спальню. Без тайны, нет семейственной жизни. Я пишу тебе не для печати…” В марте 1834 года у Натали был выкидыш, и в тот год она не рожала.
Впоследствии в художественной литературе, в беллетризированном романе пушкиниста Леонида Гроссмана “Записки д’Аршиака” (роман выходил в 1930 и 1933 годах и переиздавался дважды в 1990-х), написанном якобы со слов секунданта Дантеса, а на самом деле вымышленном автором, отдана дань роскошному бюсту жены Пушкина.
Процитируем страницы романа Гроссмана, где в уста Дантеса во время его беседы с Д’Аршиаком автор вкладывает следующее описание Натальи Николаевны (невольно вспоминается роман Фоминского): «Представь себе олимпийскую богиню в наряде знатной дамы наших дней. Она высока и изумительно стройна. Талия девически тонка и колеблет, как стебель, пышный и мощный торс великолепно расцветшей женщины. На нежной и хрупкой шее голова Юноны, но не властной и гордой, а кроткой и застенчивой. Этот контраст восхищает, преисполняет тебя состраданием и может свести с ума.
Он отпил от своего бокала и с горящими глазами продолжал:
Описать эту торжествующую красоту невозможно. Представь себе лицо с овалом безупречной чистоты в раме из шелковисто-густых локонов, с огромными сияющими глазами, словно вбирающими в себя, как алмаз, все лучи, чтобы вернуть их с удесятеренной силой.
Но больше всего изумляет в ней,-продолжал свое признание д"Антес, - сочетание строгой красоты с наивным страдальческим выражением лба, глаз, светлой и чуть грустной улыбки. В этом классическом совершенстве черт есть нечто жалобное, почти детское. Эта ослепляющая женщина в полном расцвете своей молодости кажется бесстрастной, как ребенок, и чистой, как девственница. От нее веет холодом мраморной статуи. И это может окончательно лишить рассудка».
Детвора выбежала и окружила мать. Кормилица вынесла в атласе и кружевах розового младенца. Наталья Николаевна ласковыми и осторожными движениями, как бы прикасаясь к хрупким и драгоценным предметам, приблизила к себе детей и нежными, заботливыми и словно окрыленными руками тихо гладила их шелковистые головки и румяные вздутые щечки. Она наклонилась к ним и почти присела к земле, чтобы видеть их взгляды, слышать их лепет, серьезно-шутливо отвечать им непонятным воркованием и по очереди прикасаться губами к выпуклым беленьким лбам.
Она опустилась затем на скамью и, прижав к своей высокой пышной груди розовый сверток, стала медленно покачивать его, радостно всматриваясь в гримаски сморщенного личика. Баюкая ребенка, она, казалось, отплывала от нас в какой-то особый мир, недоступный для всех окружающих, где ее охватывала блаженная дремота высшего, ничем не омрачаемого счастья».
Известный советский художник-иллюстратор Николай Кузьмин, автор иллюстраций к “Евгению Онегину” (он же, кстати, иллюстрировал и книгу Гроссмана для издания 1933 года), неоднократно рисовал Александра Сергеевича с женой. Его рисунки представлены здесь. Видимо, замысел изобразить чету Пушкиных возник у художника неслучайно. Он присутствовал на заседаниях пушкинистов в 1920-30-х годах, когда они собирались, преимущественно на квартире М. А. Цявловского для так называемого “медленного чтения” произведений поэта. Так они могли за вечер прочитать только одну строфу Онегина, и все остальное время уходило на ее обсуждение. Видимо, обсуждали еще и другие темы... На этих вечерах бывал Леонид Гроссман - известный пушкиновед, автор биографии поэта в серии “Жизнь замечательный людей”.
Александр Сергеевич радовался успехам своей Наташи, гордился своей “женкой”, когда писал ей: “Будь молода, потому что ты молода и царствуй, потому что ты прекрасна!”, “ а душу твою я люблю еще более твоего лица”. Да, такая редкая красота заслуживала поклонения поэта.
Овдовев в 1837 году в возрасте 24 лет, она осталась с четырьмя крошками на руках: старшей Марии не исполнилось еще 5 лет, а младшей Наталье всего 8 месяцев. Пушкин перед смертью завещал ей носить траур по нему два года, а потом выйти замуж, но за человека порядочного. Прекрасная мать, набожная, заботливая, она сберегла всех своих детей, а тогдашняя детская смертность была огромная.
В течение 7 лет она не выходила замуж, все претенденты предлагали устроить детей Пушкина в казенные заведения, на что Наталья Николаевна возражала: “Кому мои дети в тягость, тот мне не муж”. Только в 1844 году нашелся человек порядочный - генерал П. П. Ланской. После у Натальи родились еще три девочки от брака с Петром Ланским. И все они нежно любили свою мать, с юмором называвшей себя в одном из писем к Ланскому директрисой детского приюта.
В конце 1840-х годов Наталья Николаевна сильно похудела. С удивлением узнаем из ее писем, что она стала курить. Осознание собственной вины в случившейся трагедии - смерти Пушкина исподволь подтачивала ее нервы. Дети никогда не видели ее радостной. Начались первые признаки легочных заболеваний, от которых она не смогла оправиться до конца жизни. Она прожила всего 51 год и скончалась в ноябре 1863 года.
Ваши отзывы о прочитанном и вопросы вы можете присылать по адресу [email protected] . Буду рад откликам.